Эффект проводимости знаний
О том, как сделать научную популяризацию прибыльной областью без потери качества, как изменить мозги в стране, о новом проекте «Всенаука» в беседе с инноватором, музыкантом, предпринимателем, канд. геогр. наук Георгием Васильевым.
Музыка и литература
— Готовясь к интервью, читала о вас в Интернете. Как вы всё успевали и успеваете? В МГУ учились на двух факультетах, но уже тогда были успешным композитором, исполнителем бардовских песен.
— Я и сейчас пишу песни. Недавно сочинил десяток детских песен на музыку классических композиторов. Это очень забавный проект — сочетание иронических стихов и классической музыки. Но сам я исполнять их не буду. Наверное, сначала это нужно аранжировать, спеть, потом по этим песням будут сняты мультики. Нужно, наверное, года два, чтобы они дошли до широкой публики.
— То есть слухи о том, что вы закончили заниматься музыкой, преувеличены?
— В качестве барда, пожалуй, закончил. Но я же не только песни писал, но и мюзиклы. «Норд-Ост» и другие большие произведения. Сценарии для фильмов.
— Мне сказали, что вы готовите новый мюзикл «Ходжа Насреддин»…
— Да, я один из авторов либретто и музыки, сейчас дело за постановкой.
— А почему Ходжа Насреддин? Чем вас этот герой так заинтересовал?
— Это отдельный большой разговор. Могу назвать много причин. Во-первых, я просто очень люблю дилогию Леонида Соловьёва «Повесть о Ходже Насреддине». Это одна из любимых книг моей семьи. У меня пятеро детей, у нас существовала традиция каждому поколению детей читать эту книжку вслух. Как, впрочем, и книжку Вениамина Каверина «Два капитана». Вот, собственно, два мюзикла, которые я делал и делаю: «Норд-Ост» — «Два капитана», и «Ходжа Насреддин».
Если серьезно, то мне интересно заниматься большими проектами. Я, собственно, импортировал в Россию бродвейскую технологию ежедневного показа. Вообще это довольно смелый эксперимент, многие говорили, что у нас с нашей системой Станиславского не получится играть спектакль в ежедневном режиме. Однако с «Норд-Остом» это удалось, он шел больше года. И шел бы еще дольше, если бы не известные печальные события.
«Ходжа Насреддин» — это тоже большое произведение, рассчитанное на ежедневный показ. Не всякая литературная основа годится для этого. Это должно быть что-то очень интересное и важное для всей семьи. Чтобы каждый день люди приходили в огромный зал, нужно, чтобы шоу нравилось всей семье. И «Два капитана», и «Ходжа Насреддин» — произведения, рассчитанные на семейную аудиторию. Здесь всё связано, понимаете? И это прямо соотносится с семейным чтением вслух. То, что вы читаете своим детям, может потом собирать тысячные залы. С одной стороны, это житейская мудрость, с другой — маркетинговый ход.
— «Ходжа Насреддин» у меня пока лежит в заначке в подарок сыну. «Два капитана» он тоже пока не читал. Сейчас по программе «Отцы и дети» Тургенева, затем «Обломов».
— Я думаю, «Два капитана» гораздо интереснее, чем «Отцы и дети» (смеется).
Профессия
— Ваш отец был инженером-конструктором, а мама патентоведом…
— Она тоже была инженером, они оба окончили Бауманское училище по специальности «конструирование и сварка». Потом судьба забросила их в город Запорожье, где я родился.
— Как вы решили пойти в географию, а потом в экономическую кибернетику?
— Во-первых, география дает человеку энциклопедическое образование. Это меня очень привлекало. А потом, мне она была интересна. Я занимал призовые места в республиканских украинских олимпиадах. Победы натолкнули меня на мысль, что надо поступать на географический факультет МГУ. Но мне оказалось недостаточно одного факультета, и я взял индивидуальный учебный план (тогда так было можно) и учился сразу на двух — географическом и экономическом. В моем дипломе указана специальность «социально-экономическая география», но на самом деле я прослушал довольно много курсов по экономической кибернетике, исследованию операций, управлению и планированию на экономическом факультете МГУ. Так что у меня, считаю, два образования: географическое и экономическое, что очень помогает в жизни.
— Тема вашей кандидатской диссертации по географии — «Социально-экономическая оценка территории города». Как вы перешли к теме урбанистики?
— Экономическая география занимается всем, чем угодно. В международном классификаторе «Организации экономического сотрудничества и развития» вы обнаружите раздел «Науки о Земле», в которые входит «география», и на том же уровне классификации есть «социально-экономическая география». По этому классификатору считается, что это разные науки. У социально-экономической географии очень широкий охват. В частности, туда попадает урбанистика. Она была моей специальностью, по которой я работал после окончания университета. Я занимался экономикой города, районной планировкой.
— Тогда еще советского города.
— Да. Дослужился до ведущего научного сотрудника, стал ответственным исполнителем Генеральной схемы расселения на территории СССР. Моя научная карьера шла вполне успешно, пока не наступила Перестройка.
Карьера
— Наверное, если бы не Перестройка, вы бы сейчас были академиком?
— Не знаю, кем бы стал, но мои знания в экономике города и в урбанистике позволили мне резко изменить курс в жизни. Я прошел по конкурсу на должность председателя исполкома Октябрьского района Москвы. Тогда было такое революционное время… Не знаю, что мне ударило в голову, с чего я решил подать туда заявление, но среди многих участников конкурса депутаты выбрали меня. И с этого началась совершенно головокружительная эпопея.
Работал в гремевшем на всю Россию Октябрьском районе, где мы провели самые первые реформы, которые сначала были повторены на уровне Москвы, потом и на уровне России: первую приватизацию, первое разделение функций заказчика от подрядчика в коммунальном хозяйстве, первые регистрации частных предприятий. Было романтическое время, было очень интересно.
После Октябрьского исполкома я успел поработать советником мэра Москвы. Потом президентом Московской биржи — запускал фьючерский рынок в России.
— Можно ли сказать, что вы стали миллионером?
— Нет. Я занимался тем, что мне было интересно. Многие люди, которые пошли в городское управление, стали миллионерами. Но я принципиально ушел из городского управления, чтобы не участвовать в… ну, как сказать помягче? Я не хотел ни в каком виде быть причастным к коррупции. Ни в каком виде. Я ушел нищим, таким же, как и пришел. Президент московской биржи — это не брокер и не банкир, который зарабатывает миллионы. Это человек, который организует биржевую торговлю. И моим принципом было — ни в коем случае не конкурировать с брокерами.
Я создавал саму технологию биржевых торгов. Да, моих знаний хватило бы, чтобы успешно играть на бирже. Даже очень успешно. Но я сказал себе, что этим заниматься не буду, потому что не должен как человек, который организует этот рынок, играть на нем. По-моему, это честно.
А потом меня занесло к Евтушенкову. Знаете такого? АФК «Система». Собственно, я был одним из тех, кто стоял у истоков «Системы». Я возглавлял компанию РОСИКО, которая потом и была преобразована в АФК «Система». Началась моя профессиональная деятельность в области, которая называется investment management — управление инвестициями.
Оказалось, что мне очень нравится заниматься новыми возникающими областями, возникающими рынками, проектами, которые имеют какое-то большое социальное значение. С тех пор я этим и занимаюсь. У меня тогда было много проектов, но я понял, что есть проект, у которого колоссальное будущее, — сотовая связь. Тогда не знали, что это такое.
— Знали, но думали, что в России этого никогда не будет.
— Да, в это нужно было поверить.
— Расскажите о вашем сотрудничестве с Дмитрием Борисовичем Зиминым, соучредителем премии «Просветитель» и основателем фонда «Династия».
— С Дмитрием Борисовичем мы давние партнеры. Он был президентом «Вымпелкома», а я — председателем совета директоров, то есть тем, кто обеспечивает связь с собственниками и наблюдает за компанией от их имени, за обеспечением инвестициями и так далее. В какой-то момент произошла рокировка. Мы с Дмитрием Борисовичем решили, что я буду гораздо эффективнее внутри компании, чем снаружи. Я стал первым вице-президентом. Занимался развитием сети «Билайн» в Москве и в других городах, созданием абонентской службы, у меня была куча функций. С этого момента началась наша долгая теплая дружба с Дмитрием Борисовичем, которая не прекращается до сих пор.
Головоломка и ее решение
— Интересно, что вы так независимо, а может быть, зависимо друг от друга пришли в популяризацию и поддержку науки.
— В начале 2000-х мы с Дмитрием Борисовичем часто беседовали по душам. Был долгий разговор о том, что можно изменить в нашей стране, что мы можем сделать для этого. Пришли к выводу, что политикой вряд ли что-то изменим. Участвовать в политике неплодотворно. Для того чтобы в России произошли кардинальные сдвиги, нужны перемены в образовании, культуре, науке. Но каждый из нас пошел своим путем.
Дмитрий Борисович — ровесник моих родителей, вышел на пенсию, но остался активным гражданином и свою жизнь посвятил благотворительности. Я же был еще полон сил и энергии и решил пойти в культуру, науку, образование, используя не деньги, а свою энергию, мозги. Так появились просветительские проекты, которыми я занимался.
Дмитрий Борисович сконцентрировался на поддержке ученых, учителей, студентов. А я решил начать с детей.
— «Фиксики» были первым проектом?
— «Фиксики» — наиболее известный просветительский проект, который мне удалось реализовать. Почему именно «Фиксики»? В России образование, наука, культура — области, традиционно убыточные, дотационные и зависимые от государства. И это неправильно. Потому что убыточность обрекает их на вечную судьбу просителей. Но как показывает опыт развитых стран, эти сферы, от которых зависит, что же творится у людей в мозгах, могут существовать без помощи государства и государственного давления.
Как вывести эти области из убыточного состояния? Для меня это стало задачей-головоломкой на границе культуры и бизнеса, делом чести. Я хотел построить в России механизм, который бы позволил продвигать детский просветительский проект рыночными методами. «Фиксики» — это именно такой проект.
Когда я начал заниматься «Фиксиками», производство мультфильмов стоило в четыре раза дороже, чем выручка от их продажи. Как хотя бы отбить вложенные деньги? Задача была настоящей головоломкой. На Западе нашлись примеры, как это можно организовать. Я импортировал технологию брендбилдинга, позволившую создать на базе сериала «Фиксики» детский бренд, чтобы в дальнейшем этот бренд зарабатывал на лицензировании.
«Фиксики» — сериал и полнометражные фильмы. Первая полнометражка вышла два года назад и побила рекорды просмотров, вторая выйдет к Новому году, к зимним каникулам. Однако «Фиксики» — это и тысячи наименований товаров и услуг. Сами мы их не производим — мы предоставляем товарные знаки и контролируем качество выпускаемой под нашим брендом продукции. Это дает возможность зарабатывать и перенаправлять деньги в просветительские сериалы и другие проекты.
— Это, наверное, может стать вашим девизом: «С помощью науки зафиксить страну!»
— Слово «фиксики» было придумано. В английском есть слово «pixy» — шаловливый гномик, и слово «fixer» — ремонтник. Их комбинация дала «fixies» — «фиксики». Мы выбрали это английское слово, так как думали о продвижении нашего бренда не только в России, но и по всему миру. Если в российском YouТube уже больше четырех миллиардов просмотров, то на китайских каналах — больше 12 миллиардов.
— Здорово, когда не только «Маша и медведь», но и что-то научно-популярное становится популярным. Маша совершенно не интересуется наукой, а Фиксики — молодцы.
—Я очень этим горжусь, потому что продвинуться с таким сериалом, как наш, гораздо сложнее, чем с развлекательным. Когда международный дистрибьютор смотрит, что мы ему приносим, он говорит: «Это образовательный сериал, это для маленьких каналов! На большом канале это невозможно». Слава богу, не всё теперь ограничивается телевидением. В YouTube детям нравится смотреть и познавательное видео. Так благодаря интернету мы нашли свою аудиторию.
— Не забыли о подростках? Планируете что-то делать в нише 12+?
—У нас готовы пилотные серии сериала «Кработы», рассчитанного на подростков. Кработы — мини-роботы. Как Фиксики, только роботы. Проблема в том, что этот проект требует начальных вложений, а Минкульт нас не поддерживает, почему-то считает, что поддерживать нужно только то, что производится для дошкольников и младших школьников. Сейчас мы ищем спонсора или инвестора.
«Фиксики» для взрослых
— Как появился ваш новый проект «Всенаука»?
— Он идеологически связан с «Фиксиками». Кто-то иногда в шутку говорит, что «Всенаука» — это «Фиксики» для взрослых. Это не так, но что-то в этом есть. Конечно, мне хотелось бы организовать проект «Всенаука» так, чтобы благодаря интересу, который он стимулирует, он начал самофинансироваться, как «Фиксики». Но пока до этого очень далеко.
С взрослыми гораздо сложнее работать, чем с детьми. Во-первых, взрослые не смотрят мультики. Поэтому делать их мы не будем. Во-вторых, взрослые больше знают и их труднее удивить, они менее любознательны, чем дети.
— Интересно, где и как вы будете «ловить» взрослых, через какое медиа?
— Я рассчитываю, что сам проект, само слово «всенаука» станут интересными для пользователя. Что такое «Всенаука»? «Всенаука» — это тематика. Сейчас с помощью экспертов и широкой общественности мы формируем эту тематику. Если она будет интересна, придут продюсеры, спонсоры, с помощью которых можно будет развивать научпоп. Это самая общая туманная схема, но вы уже видели на примере «Фиксиков», что ее можно реализовать. Можно предположить, что нечто подобное произойдет и во взрослом мире.
— Вы хотите популяризовать науку для бегущего взрослого? Хоп! — и ты уже что-то знаешь про черные дыры! Хоп! — и что-то про ДНК?
— Нет, ни в коем случае. Всё совершенно наоборот. Я уверен, что нынешняя проблема научпопа, вообще системы образования и всей системы новостей о науке — это проблема очень узкой аудитории. Подготовленных людей, которые в состоянии разложить по полочкам в голове все научные новости, очень-очень мало.
Почему поток научно-популярной информации для большинства людей информационный шум? Скажем, услышал человек, что открыли ген, который отвечает за рост ушей, и думает: «И что это мне дает? Ну, растут уши, и пусть растут». И забывает о том, что узнал. Проблема даже не в нелюбознательности. Опросы показывают, что большинство взрослых людей готовы потреблять научно-популярную информацию, если она им понятна. А что для этого нужно? С одной стороны, нужен перевод с «научного» на «понятный». И это проблема популяризаторов. С другой стороны, сам человек должен быть готов к восприятию научно-популярной информации, у него должно быть мало-мальски системное представление о мире.
— Но вы не можете создать эти полочки в голове, если они ни в детстве, ни юности не были созданы, разве нет?
— Возможно. Вообще, сдвиги в сознании — это дело не одного дня, не недели и не месяца. Наверное, на это нужны годы, поколения, я не знаю. Но я знаю, что уже сейчас в стране есть активные потребители научпоп-информации. Эти люди хотели бы лучше понимать, что происходит в мире, как он устроен, почему так сложилось и куда всё движется, а не просто получать осколки знаний из телевизора или интернета, которые непонятно куда приложить.
Этим людям можно помочь: подсказать, что читать, смотреть, слушать, чтобы в голове начала возникать более стройная картина мира. А после можно надеяться, что новая информация будет укладываться правильно, слоями и уже не будет шумом. Вот в чем главный смысл проекта «Всенаука».
Тут, конечно, возникает соблазн использовать готовые схемы. Мы консультировались с экспертами, многие из них предлагают, описывать картину мира по какой-нибудь известной системе. На мой взгляд, мы не вправе навязывать людям готовые философские или образовательные схемы. У каждого человека свой жизненный опыт, своя система знаний, свои предпочтения. Мы пошли по другому пути.
Для начала проконсультировались с множеством экспертов и вытащили 148 тем, которые могли бы претендовать на значимость и важность. А дальше проранжируем эти темы с помощью экспертного голосования и открытого голосования. Таким способом мы надеемся получить «мини-набор макси-знаний» — наиболее важные темы, формирующие в голове современного человека научную картину мира.
Обе системы голосования уже работают. К началу октября балльную оценку каждой теме дали более 150 экспертов — уважаемых ученых, преподавателей, популяризаторов науки. Экспертное голосование продолжается и продлится до зимы. Мы призываем авторов и читателей «Троицкого варианта» принять участие в нашем опросе. Сделать это можно на сайте vsenauka.ru. Мы будем рады видеть вас и среди наших экспертов, и среди участников открытого голосования, которое организовано по упрощенной схеме.
— Таким способом вы надеетесь нащупать связную картину мира?
— Именно. Естественно, возникает вопрос, сложится ли из этих тем, случайно попавших в список, ранжированный экспертами, что-нибудь цельное? Его я не раз задавал и себе, и другим (смеется). Есть такой интересный человек — Александр Сергеев. Он входит в комиссию РАН по борьбе с лженаукой. Он один из экспертов «Всенауки». Я стал жаловаться, что, мол, системности не хватает. Он сказал: «Представьте себе печатную плату, на которую вы расплавленным оловом с паяльника капаете. Просто ставите кляксочки в совершенно случайном порядке. Вы еще не закапаете и четверти этой платы, а у вас уже появится новый системный эффект — проводимость».
Так что мы очень надеемся, что даже такой «несистемный» способ выявления «мини-набора макси-знаний» даст системный эффект в голове человека — эффект «проводимости» новых знаний.
—Но вы не имеете дела с tabula rasa, там этих кляксочек уже очень много…
— Конечно! Нет смысла приходить к человеку с какой-то системой, потому что у него уже есть система. Да, она может быть научная, менее научная, лженаучная, но она есть.
