Ректор ВШЭ: сейчас работу в интернете найти легче, но государство может дать гарантии
Второй год система образования отвечает вызовам пандемии, обеспечивая должный уровень обучения в условиях распространения коронавируса. О том, как повысить качество образования и отвечать новым запросам рынка труда, рассказал в интервью ректор НИУ "Высшая школа экономики" Ярослав Кузьминов.
— Ярослав Иванович, в ходе пленарного заседания на ПМЭФ президент Владимир Путин сообщил, что у России высокий процент безработицы среди молодежи. По данным Минтруда, сейчас молодежная безработица держится на уровне 16%, в докризисный период она составляла 14%. По вашему мнению, чем обусловлен такой высокий процент безработицы среди молодежи?
Вы правы, среди молодежи самый высокий уровень безработицы: в возрастной группе 20–24 года она в три раза превышает среднероссийский уровень, а в группе 15–19 лет — в 4,5 раза. И в период пандемии эти показатели выросли. Чем это обусловлено? Поведением работодателей. Естественно, в кризис пандемии они пытались сохранить кадровое ядро своих предприятий, не нанимать новых работников. Понятно, что это в первую очередь на молодых сказалось. Многие перешли на временные работы. У нас очень выросла не фиксируемая занятость именно в эпоху ковида: фриланс, доставка, социальная помощь в семьях и так далее.
— Что нужно делать для того, чтобы переломить существующую тенденцию?
— Минтруд собирается перестраивать региональные службы занятости, чтобы они больше занимались реальным трудоустройством. Сейчас работу в интернете найти легче, чем обратившись к государству. Это, с одной стороны, неплохо — рынок труда стал гораздо более информационно насыщенным. С другой стороны, только государство может дать гарантии, проследить за соблюдением прав работника. Должна быть юридическая поддержка человека, который ищет работу.
К сожалению, в государственной трудовой политике пока недостаточно инструментов, нацеленных на решение проблем, актуальных именно для молодежи. Первая — отсутствие опыта. Компаниям нужны гарантии, они с трудом нанимает совсем зеленых.
— Чем, на ваш взгляд, государство может помочь?
Мы предлагаем ввести государственную программу субсидирования стажировок в крупных компаниях для выпускников высших и средних специальных учебных заведений на срок от трех месяцев до года. Такая программа будет выгодна не только стажерам, но и самим компаниям. Благодаря этому инструменту стажировок они смогут "скринить" большие группы кандидатов и отбирать для себя лучших.
— Что еще можно сделать?
Вторая предлагаемая нами мера рассчитана на особенности восприятия молодых. Молодые люди живут в Сети, для них это и ключевой источник информации, и маркетплейс. Важным инструментом сокращения молодежной безработицы должна стать платформенная занятость, когда компания-интегратор собирает воедино спрос и предложение соответствующих работ и услуг. В качестве примера платформенной занятости можно привести агрегаторы такси. А самый быстро растущий и массовый сектор — это, конечно, доставка. Онлайн-школа иностранных языков Skyеng — пример платформенной занятости для преподавателей. Мы ожидаем в ближайшее время появление эффективных платформ по ремонтным и клининговым услугам, пока они в стадии формирования.
— Затрагивались ли эти проблемы на ПМЭФ?
Да, там был представлен доклад Вышки на эту тему.
Исследования показывают, что молодые люди очень хорошо откликаются на трудоустройство через платформенную занятость. Ты сохраняешь свободу и возможность распоряжаться своим временем, что высоко ценится в этом возрасте, — и зарабатываешь не хуже тех, кто ежедневно ходит на службу.
Цифровые платформы собирают огромные массивы данных, позволяют работникам, сохраняя полную независимость, найти постоянную занятость. Платформы позволяют информационно продвигаться, получать оценку качества своей работы и демонстрировать ее покупателям. Появился новый термин — "независимый работник". Сектор бурно растет, по нашим оценкам, к 2030 году это будет каждый седьмой работающий россиянин. Но в ближайшей перспективе необходимо решить вопрос о социальной защите таких работников, например оплаты отпуска, больничного. Нужны дополнения в трудовое законодательство для защиты интересов независимых работников. Иначе весь этот растущий сектор скатится в тень, а это не выгодно никому.
— Одна из проблем молодежной безработицы заключается сегодня в том, что рынок труда меняется, а число бюджетных мест в вузах по ряду направлений, по сути, не соответствует требованиям рынка труда. У нас же есть долгосрочный прогноз рынка труда до 2030 года, и, наверное, нужно ориентироваться сейчас на него? Как вы считаете, нужно ли бюджетные места на каких-то направлениях расширять, на каких-то — уменьшать?
Самое заметное решение последних лет — увеличение с 50 до 120 тысяч мест по информационным технологиям и смежным профессиям. Значительная часть прироста бюджетных мест, о котором объявил президент, приходится именно на этот сектор.
Второе направление, которое быстро сегодня растет — дизайн, коммуникации, медиа — то, что называется "мягкими технологиями" и комбинирует элементы искусства, гуманитарных и социальных знаний, — пока не обеспечено достаточным количеством бюджетных мест. Студенты (их число очень быстро растет) учатся, как правило, за собственные средства.
Но это разговор о целых секторах занятости. Если говорить о конкретных профессиях (читай — об образовательных программах, которые предлагают вузы) там ситуация гораздо менее определенная.
Технологии меняются очень быстро, система образования не может адаптировать четырех- и пятилетние программы к технологиям 2030 года: мы их просто не видим. Половина используемых сегодня технологий и больше трети профессий и квалификаций десять лет назад просто не существовали.
— И как же нам высшее образование приспособить к таким изменениям? Ведь надо разработать курсы, утвердить программу, на следующий год объявить набор… Тут не четыре-пять, а шесть-семь лет получается.
— Президент еще перед пандемией предлагал разработать модель, когда после второго курса человек мог бы перейти на другое направление, то есть сделать более гибкими образовательные стандарты. Перейти из системы обучения 4 + 2 к системе 2 + 2 + 2. Первые два года должны содержать предметное ядро, более-менее общее для ряда направлений и специальностей обучения, например по социальным, по естественным наукам. Это позволит человеку, начавшему подготовку по истории, перейти, скажем, на направление "коммуникации", и материал первых лет обучения будет ему в пользу, а не в тягость.
Второе решение — это так называемая система микростепеней. Сейчас бурно развивается рынок самых разных прикладных квалификаций, которые ты получаешь за деньги. Это сегодня очень широко развито и в IT-секторе, и в других секторах. И, что интересно, при трудоустройстве эйчары смотрят, конечно, какой вуз ты окончил, но потом они смотрят, какие у тебя есть микростепени. В финансах это CFA (Chartered Financial Analyst — дипломированный финансовый аналитик — прим. ТАСС) знаменитый, где три уровня финансового аналитика. Ты должен сдать независимые экзамены на них. Неважно, какой вуз ты окончил, может, ты вообще непрофильный вуз окончил, но у тебя есть сертификат, и рынок понимает, сколько ты можешь стоить.
Высшее образование закладывает у нас основу мышления, учит системному подходу, и в основе этого может лежать самая разная предметная область. А система конкретных квалификаций его дополняет.
— Вы говорите о системе 2 + 2 + 2. А вот некоторые ваши коллеги требуют, чтобы для их профессий бакалавриат переделали в специалитет с пятилетним образованием. Утверждают, что за четыре года невозможно инженера подготовить, это будет профанация.
— И правильно утверждают, нельзя. И врача нельзя. И еще целый ряд важных профессий. И качественный экономист формируется только после магистратуры. И филолог. Но кто мешает обучать профессии по треку "бакалавр — магистр"? Это целых шесть лет.
В принципе, есть очень понятный критерий, где нужна непрерывная пятилетка. Или шестилетка. Это или обучение в сфере обороны, связанное с закрытой тематикой, или любое очень дорогое с точки зрения инвестиций образование. Предельная его форма — это подготовка летчиков, но это и медики, и инженеры-конструкторы, и востоковеды. Если мы, налогоплательщики, тратим на тебя 2 миллиона рублей в год, извини, мы не готовы оплачивать твой переход с этого трека. Слишком дорого обществу станет твоя перепрофилизация на третьем курсе в менеджера. Не справишься — будешь отчислен, но никакого мягкого перехода не будет.
Словом, когда Андрей Рудской (Питерский политех) или Анатолий Александров (Бауманка) говорят о пятилетке, я их поддерживаю. Я бы пошел дальше и предложил дать специалистам право поступать в магистратуру за счет государства. Сейчас этим правом пользуются только бакалавры.
Но я вижу, что к этим аргументам начинают "примазываться" вузы и факультеты, которые просто хотят лишний год получать от государства деньги на студентов.
Непрерывное и продолжительное высшее образование оправданно, если выпускнику гарантировано рабочее место именно по той конкретной профессии, на которую он обучался.
у нас много технологических направлений, где трудоустройство по специальности меньше 20%, где многие студенты фактически перестают учиться на старших курсах, где вроде бы самые прикладные, полезные для профессиональной работы предметы идут, — они уже нашли себе работу менеджером торгового зала или агентом по снабжению, и вуз теперь им нужен только "для корочки".
— Вы упомянули, что некоторые студенты не тянут предметы, не могут их сдать. Как вы считаете, каких навыков сегодня не хватает студентам? Чему их нужно и действительно важно обучать сегодня в школах и университетах, помимо подготовки к сдаче экзаменов?
— В первую очередь в школах и в университетах нужно обучать системному мышлению. Давать человеку максимально широкую картину мира. И набор инструментов для анализа, достройки ее на основе новой информации.
Наступает эра, когда мы перестаем проверять значительную часть информации. Мы ее гуглим и идем дальше. Это не заговор темных сил, это эффект резко возросшего объема полезной информации, который на нас обрушивается.
