Мокрая слобода Казани: ребус Горького о Въезжей улице
Одним из самых любопытных районов Казани является Забулачье — в прошлом Мокрая и Ямская слободы. Когда-то эта часть города славилась обилием культовых сооружений и набожным населением, а рядом размещались заведения с весьма сомнительной репутацией. Этим необычным местам посвящена вышедшая в свет книга краеведа Алексея Клочкова «Казань: логовища мокрых улиц». Публикуем отрывки из главы «География Мокрой слободы» (см. также части 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17).
Место Въезжей улицы
Современные летописцы старой Казани обычно брезгливо обходят бывшую Мокрую слободу стороной: депрессивный район, грязь, бандиты, воры да проститутки — что со всего этого взять?! Ныне, согласно новомодной традиции, обычно пишут об уже успевшем набить оскомину Коте Казанском, которого следует «непременно почесать за ушком», о каком-нибудь очередном фонтане со Змеями Зилантами, «куда должны кинуть монетки влюбленные», и тому подобную дребедень. Вся эта пошлая писанина никакого отношения к краеведению не имеет, а преследует лишь одну цель — завлечь как можно больше туристов.
С другой стороны, о Мокрой почти что и нет серьезной, а главное, достоверной информации. Да и сама округа ныне изменилась до неузнаваемости, то есть изменилась настолько, что сегодня уже весьма затруднительно «привязать» к современному ландшафту канувшие в Лету здания и даже целые улицы. Тем приятнее констатировать, что изредка появляются и добротные публикации. В этой связи нельзя не отметить замечательные хозяйственные заметки Льва Жаржевского, в которых старая Мокрая слобода предстает во всей своей красе. А исследование Светланы Малышевой «Профессионалки», «арфистки», «любительницы»: публичные дома и проститутки в Казани во второй половине XIX — начале XX века» можно смело назвать энциклопедией «изнанки» старой Казани!
Вид на Забулачную часть города и Мокрую слободу в паводок 1934 года. Фото С. Фридлянда. Склейка В. Сухарева
Вместе с тем среди ряда многочисленных публикаций на эту тему в интернете и вовсе трудно выделить что-либо достойное внимания. Авторы с завидным упорством переписывают друг у друга достаточно известные факты, при этом практически каждая статья сопровождается фразой из рассказа А.М. Горького «Бывшие люди», в которой фигурирует некая таинственная «Въезжая улица». Дабы не нарушать сложившейся традиции, придется и мне вслед за авторами процитировать Алексея Максимовича, а уж потом обсудим. Вот она, эта цитата: «Въезжая улица — это два ряда одноэтажных лачужек, тесно прижавшихся друг к другу, ветхих, с кривыми стенами и перекошенными окнами; дырявые крыши изувеченных временем человеческих жилищ испещрены заплатами из лубков, поросли мохом; над ними кое-где торчат высокие шесты со скворечниками, их осеняет флора городских окраин, населенных беднотою. Мутно-зеленые от сырости окна домишек смотрят друг на друга взглядами трусливых жуликов».
Улица Вторая Мокрая (Саид-Галеева) в весеннее половодье на раскрашенной открытке. Слева — Церковь Ильи Пророка, доходные дома Галиакберова и Бусыгина, справа на заднем плане — бани и доходный дом Соболевых — сейчас в нем «Добрая столовая». Надпись «Булак в весенний разлив» сделана ошибочно. Конец ХIХ века
Итак, как можно понять из самого названия, через Въезжую улицу въезжали в город. Тут, как говорится, без вариантов. При этом практически все казанские летописцы (а среди них и такой именитый татарский писатель, как Рафаэль Мустафин!) под Въезжей улицей подразумевают почему-то современную улицу Саид-Галеева. А между тем магистраль, ныне являющаяся составной частью Большого Казанского транспортного кольца, в конце XIX — начале XX века никакими въездными воротами в город служить не могла, и по одной простой причине: в те времена она была тупиковой. С топонимикой тоже все достаточно ясно: вплоть до прихода в город железной дороги улица звалась Второй Мокрой.
С открытием в 1896 году нового здания железнодорожного вокзала Вторую Мокрую переименовали в Вокзальную, но это не прижилось — все местные жители продолжали ее называть Второй Мокрой, под этим именем улица проходит в официальных бумагах и даже отражена на планах города того периода. В ранние советские годы улица была уже просто Мокрой, без каких-либо номеров, поскольку все прочие Мокрые улицы к тому времени уже получили более благозвучные имена. После войны улица стала называться Товарной, ну а в 1978 году ей было присвоено имя Сахибгарея Саид-Галеева (1894—1939), видного государственного и партийного деятеля Татарской республики. Так что нынешняя магистральная улица Саид-Галеева ни при каком раскладе не могла быть «Въезжей».
То же место, снятое с аналогичного ракурса, в 2019 году. На заднем плане — существующий поныне бывший дом И.Н. Соболева («Добрая столовая»)
В этом месте я мысленно задал сам себе вопрос — а существовала ли когда-либо в нашем городе Въезжая улица? В поисках ответа не поленился перешерстить все имеющиеся в моем распоряжении картографические материалы как царского, так и советского времени и воочию убедился, что такой улицы в Казани никогда не было. Не удовлетворившись этим, я обратился с тем же вопросом к С.П. Саначину, но получил тот же однозначный ответ: «Никакой Въезжей улицы в Казани никогда не было».
Так какую же Въезжую улицу в таком случае имеет в виду Горький? Давайте вместе разбираться. Во-первых, не подлежит сомнению, что А.М. Горький всякий раз добирался до Казани водным путем, стало быть, в любом случае ему было не миновать Адмиралтейской слободы и Адмиралтейской дамбы. При этом главная улица слободы Большая Московская (нынешняя Клары Цеткин) никоим образом не подходит на роль Въезжей, поскольку в ту пору она была сплошь застроена мрачными заводскими корпусами, среди которых были разбросаны одно- и двухэтажные особнячки. Те же слова можно отнести и к соседней слободской улице — Большой. А «одноэтажных лачужек, тесно прижавшихся друг к другу, ветхих, с кривыми стенами и перекошенными окнами», там отродясь не было.
Начальный участок Адмиралтейской дамбы с аэроплана. Вероятно, это и есть т.н. «Въезжая улица». Снимок сделан с точки, помеченной крестиком. Начало 1930-х годов. Архив Анатолия Грязнова
Так что как ни крути, а Въезжую улицу все же следует искать в Мокрой слободе, и вернее всего, на старой Адмиралтейской дамбе. Но где же конкретно?! Разгадать эту загадку помог известный казанский фотограф Валерий Грязнов, опубликовавший снимок Адмиралтейской дамбы, сделанный его отцом Анатолием Грязновым еще в 1945 году. На нем предстает перспектива старой дамбы со стороны Мокрой слободы, что уже само по себе представляет большой интерес, ибо с подобного ракурса насыпь никогда еще не попадала в объектив фотографа. При этом автор расположился спиной к перекрестку современных улиц Московской и Ташаяк — месту нашей триумфальной арки. В центре изображения видны уходящие вдаль трамвайные рельсы первого маршрута, справа — заснеженная пойма Казанки, а в левой части фотографии — ряд кривобоких деревянных домишек, тесно прижавшихся друг к другу.
Адмиралтейская дамба со стороны города. Фото Анатолия Грязнова. 1945 г.
Те ли это дома, которые описывал Горький, или перед нами строения более позднего периода, не суть важно, но факт остается фактом: вдоль начального участка старой Адмиралтейской дамбы, иными словами, при въезде в город, шла некая улица, застроенная одноэтажными деревянными домиками. Это ли не Въезжая улица?! Да она самая, почти со стопроцентной вероятностью! Уверен, именно об этой дороге рассказывает основоположник социалистического реализма.
И по всей видимости, топоним «Въезжая» не являлся официальным названием улицы, а был, вернее всего, прозвищем — неофициальным, но широко употребительным среди местных жителей, а быть может, и среди всех казанцев. Если эта моя догадка покажется читателю неубедительной, попробую провести простую аналогию: многие поколения казанцев знают современную площадь Тукая как «Кольцо», этот топоним настолько глубоко прижился, что называется, «въелся в плоть и кровь», что его и сегодня широко употребляют практически все горожане, «от пионеров до пенсионеров», как говаривали в старые добрые времена. При этом расхожее прозвище «Кольцо» никогда не было официальным названием нынешней площади Тукая. Думаю, похожая история случилась и с Въезжей улицей.
Въезжие леса на плане Казанского уезда. 1910 г. Из архива Л.М. Жаржевского
В этом месте следует особо отметить, что понятия «Въезжая» или «Въезжий» имеют давние корни, восходящие еще к средневековью, и идут они от так называемых «Въезжих лесов», прилегавших к Казани с севера и северо-запада (они и сегодня частично сохранились в районе Лебяжьего озера, поселка Аракчино и за Пороховым заводом). Право собственности и ведение хозяйственной деятельности во Въезжих лесах было оговорено еще Уложением царя Алексея Михайловича от 1649 года (глава VII, пункт 23) и впоследствии закреплено Лесным уставом Российской Империи, изданным в 1876 году.
Названия лесных дач Казанского уезда. 1910 г. Из архива Л.М. Жаржевского
В тогдашнем понимании Въезжими лесами считались те пригородные лесные массивы, в которых право собственности или пользование лесными ресурсами было разделено между несколькими владельцами. К примеру, если один из них расчищал лес под пашню или сенокос, то расчищенная земля делилась между всеми владельцами, имеющими въезд. В Лесном уставе было прописано множество всяких нюансов — от правил пользования дачными участками до права уборки на территории Въезжих лесов валежника и сухостоя. Вот два фрагмента карты Казанского уезда, изданной земством в 1910 году. На первом — леса, прилегающие с запада и северо-запада к Казани, на втором — названия лесных дач с разделением по принадлежности лесов. Нетрудно заметить, что лесной массив, обозначенный литерой Ц, относится к лесам города Казани и имеет название Въезжий лес. А теперь, когда мы установили изначальный смысл понятий «Въезжий» и «Въезжая», не составляет особого труда понять, что топоним «Въезжая улица» означает в буквальном прочтении: «Въезд в город со стороны Въезжего леса», а это, как ни крути, а все та же старая добрая Адмиралтейская дамба. Так что и здесь у нас все сошлось…
А уж как эта «Въезжая улица» называлась на самом деле, другое дело (по сведениям Сергея Саначина, строения в начале Адмиралтейской дамбы имели адреса, соответствовавшие окружающей обстановке: «Дамба, строение №1, Дамба, строение №3», ну и т.д.). Между прочим, описывая так называемую Въезжую улицу, Алексей Максимович ничуть не сгустил краски. Позволю себе дополнить русского и советского классика всего одной цитатой из «Казанских губернских ведомостей»: «…Здесь не только земля, но и самые дома пропитаны запахом трущобы… С солдатами, проходящими по Адмиралтейской дамбе мимо Мокрой, от жуткого зловония часто случаются обмороки». Об ужасающей антисанитарии, царившей в этих краях в конце XIX — начале XX века, давно уже сложены легенды.
Продолжение следует
Алексей Клочков, Реальное время
