Великий первооткрыватель Иван Симонов, или Как начиналась Первая русская антарктическая экспедиция

Как и обещали, мы начинаем увлекательный рассказ об экспедиционной деятельности седьмого ректора Казанского университета, выдающегося астронома и первооткрывателя Ивана Михайловича Симонова. Конечно, мы будем говорить о Первой русской антарктической экспедиции, открывшей шестую часть света и, тем самым, завершившей эпоху великих географических открытий.

Как известно, кругосветное путешествие 1819-1821 гг., о котором пойдет речь, было осуществлено на двух шлюпах «Восток» и «Мирный», капитанами которых являлись Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен и Михаил Петрович Лазарев соответственно. Однако далеко не все знают о той огромной роли, которую сыграл в этой экспедиции, будучи еще молодым профессором, Иван Симонов.

Среди участников экспедиции, состоявшей из офицеров и матросов российского флота, Иван Михайлович оказался единственным ученым, и поэтому на нем лежала огромная ответственность за сбор научных сведений разного характера. Ему пришлось заниматься не только излюбленной астрономией, но и метеорологией, гидрологией, биологией, этнографией, магнитными измерениями, наблюдениями за льдами и айсбергами и многим другим.

Впоследствии именно Симонов в своей рукописи «Восток» и «Мирный» изложил главные результаты экспедиции и подробнейшим образом описал ее ход. И мы с вами вместе пройдем этот путь, покачиваясь на волнах Атлантического океана…

А начиналось все так.

Мудрая воля императора Александра I

В 1819 году Александр I принял решение снарядить две научные экспедиции – одну к Южному, а другую к Северному полюсу. Участники первой из них на шлюпах «Восток» и «Мирный» должны были проникнуть как можно дальше на юг, собирая все необходимые сведения для расширения круга географических знаний. Вторая экспедиция, отправившаяся в путешествие на шлюпах «Открытие» и «Благонамеренный», должна была отыскать проход из Восточного океана в Западный, или, если использовать современные наименования, из Тихого океана в Атлантический. 

Перед участниками экспедиций стояли задачи не только географического характера. «Чтоб доставить занимающимся некоторыми науками способ и частые случаи производить полезные наблюдения, были назначены на каждую экспедицию по одному астроному, по одному натуралисту и по одному живописцу», ‑ указано в рукописи Ивана Симонова.

Иван Михайлович узнал о том, что рекомендован Академией наук в качестве астронома в одну из назначенных экспедиций, находясь в Санкт-Петербурге по личным делам. «Разумеется, что я не отказался от сделанного мне предложения вследствие рекомендации Санкт-Петербургской академии наук, ‑ пишет Симонов. ‑ И 30 июня 1819 года был уже на шлюпе «Восток» в числе лиц, вошедших в состав Южной экспедиции».

Первые дни пути

«Третьего июля в 6 часов вечера был поднят якорь, паруса наполнились, и шлюп «Восток» поплыл близ бастионов средней купеческой гавани, где нам пожелали доброго пути много раз повторяемым громким восклицанием «ура», которое и у нас на борту шлюпа, как эхо, повторялось», ‑ вспоминает русский астроном. Вслед за «Востоком» подняли паруса и другие шлюпы двух экспедиций. Проходя мимо Кроншлотской крепости (прим. автора: устар., сейчас она носит название Кронштадской), со шлюпа салютовали семью пушечными выстрелами, с крепости отвечали тем же.

Так началась Первая русская антарктическая экспедиция.

Трогательной была сцена прощания Ивана Симонова с друзьями: «Прощаясь с ними, нельзя было не оглянуться назад и не подумать о том, что ожидает меня впереди. Но молодость и надежда – очень приятные живописцы: они все будущее рисуют в ярких весенних красках». Молодого ученого сразу увлек непривычный для него порядок жизни. Незнакомые еще лица,  костюмы, дела и заботы, особый морской язык – все это вызывало у него живой интерес.

В движеньи было все, и все там убирали,

В порядок ставили и клали по местам.

Там мичман, лейтенант команду отдавали, 

Матросы бегали, послушные свисткам, 

Тянули шкоты там, там брасы убирали,

Канаты кольцами свивали к сторонам,

Там стаксели убрав, на реях рифы брали,

Крепили булени, тянули магерман.

Компасом штурманы маяк пеленговали,

Прокладывал места на карте капитан.

Говорит он и о различных рангах моряков и их соответствующем расположении в различных частях корабля: «Самое важное место на военном корабле есть шканцы (между задней и середней мачты): здесь отдаются все приказания капитана, здесь офицеры не могут быть не в форме».

Части палубы, носящие названия шкафут и бак – от средней до передней мачты и от передней мачты до корабельного носа соответственно – напротив, предназначены для людей нижнего чина. На последний посылаются арестованные офицеры.

Незабываемой стала для Симонова и первая ночь, проведенная в море:

О как, друзья мои, приятна ночь морская,

Когда ее покой ничто не возмутит,

Как ровный ветерок, нисколько не качая,

Немного наклоня, корабль по волнам мчит.

А волны резвые вокруг его играют,

То плещатся в бока, лепеча меж собой,

То пенятся слегка, как будто бы вскипают,

То бегают – одна гоняясь за другой.

Величественный Копенгаген

Спустя 10 дней, 12 июля, пройдя мимо островов Даго, Готланд, Христиания и  Борнгольм, шлюпы Южной и Северной экспедиций бросили якоря возле крепости Копенгагена, поприветствовав ее семью пушечными выстрелами.

Древний город поглотил внимание Ивана Симонова: «Меня все занимало: и необыкновенная для нас, русских, архитектура некоторых зданий, и разнообразие красок, какими выкрашены многие дома. Часто подле белого или желтого я видел дома, выкрашенные красной или лиловой, малиновой или дикой краской, но есть здания великолепные, которые и в Петербурге могли бы занять место на лучшей улице».

Конечно, в особенности молодой профессор астрономии был впечатлен Копенгагенской обсерваторией. «Она построена в виде высокой и обширной башни, на которую ведет не лестница, а широкая спиральная дорога, выложенная из кирпича». 

В отсутствие директора обсерватории Генриха-Христиана Шумахера, Симонова и его спутников принял адъюнкт Георг Урзин, показавший гостям «все астрономическое богатство обсерватории», состоявшее из старой полуденной трубы, небольшого стенного квадранта и квадрантов иного рода, зенитального сектора, семифутовой гершелевой трубы, нескольких ахроматических труб.

Пребывая в Копенгагене, участники экспедиции получили неприятное известие: натуралисты, которые должны были взойти на шлюпы в столице Датского королевства, отказались принять участие в путешествии. «Капитан Беллинсгаузен весьма сожалел, что не было позволено двум русским студентам, занимающимся естественной историей, идти с нами, чего они пламенно желали», ‑ пишет об этом событии Иван Михайлович. Так Симонов стал единственным ученым, вошедшим в состав Первой русской антарктической экспедиции.

Первые научные наблюдения

Спустя неделю Южная и Северная экспедиции вновь отправились в путь, попрощавшись с Балтийским морем. Любопытны с научной точки зрения наблюдения Симонова за переменами в этом море. «В нем нет прилива и отлива, или, по крайней мере, это явление в Балтике нечувствительно, но неправильная прибыль воды возвышает иногда поверхность Балтийского моря на три фута, в особенности осенью во время дождей и когда небо с избытком покрыто бывает облаками. Ветры дуют неправильно и непостоянно в этом море, но замечают, что весною господствуют более восточные ветры, а осенью более западные». Иван Михайлович объясняет это явление разницей в температуре воздушных потоков над землей и океаном в различное время года. Подробнейшим образом описываются также скорость и направление течения Балтийского моря в различных местах.

Из Балтийского в Северное (Немецкое) море экспедиции шли через проливы Эресунн (стар. Зунд), Каттегат и Скагеррак. Описывает Симонов и особенности второго моря, встретившегося на их пути: «Плавание по нему небезопасно, а особливо при северо-восточном ветре. Вода в нем не столько солона, как в Атлантическом океане, но приливы и отливы в Немецком море столь же сильны и так же много встречается в нем морских растений, как в смежном с ним океане».

Прибытие в Портсмут

Часто в Северном море путники сталкивались с полным безветрием. В такие часы и дни они проводили время на шканцах и в кают-компании, беседуя на различные темы. В эти моменты Симонову довелось ближе познакомиться с членами команды шлюпа «Восток». С особым теплом вспоминает он о тех беседах, в которых принимал участие Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен: «Его опытность в морях, приобретенная во время путешествия с Крузенштерном около света, его обширные знания морского дела внушили нам к нему уважение, и его благородные душевные качества вселили нам неизменную к нему преданность до конца дней его».

Вечером 29 июля шлюпы благополучно подошли к Портсмуту.  Стоянка в портовом городе длилась почти месяц. Это время было потрачено на завершение всех необходимых приготовлений к экспедиции, в частности, предстояло забрать заказанные заблаговременно инструменты, необходимые для ведения астрономических наблюдений, а также книги и карты. Для этого капитаны шлюпов, а вместе с ними и Иван Михайлович, отправились в Лондон. Симонов описывает, что среди прочих покупок, Беллинсгаузен приобрел в большом количестве различные супы с зеленью и другими приправами в жестяных коробках. «Капитан наш полагает, что эти супы много способствовали сохранению здравия всего экипажа, особливо полезны были для больных, которым в подобных нашему путешествиях свежая пища есть лучшее лекарство».

Ознакомились путешественники и с архитектурой Великобритании. Лучшим памятником среди зданий «новой архитектуры», по мнению Ивана Михайловича, является церковь св. Павла 1710 года постройки. Сильное впечатление на молодого ученого произвел и Лондонский Тауэр, где в ходе экскурсии был продемонстрирован топор, которым палач отрубил голову Анны Болейн.

Палаты Товера таких преданий полны,

Печальну весть о них чрез многие века

Лепечут шепотом туманны Темзы волны,

И катит за море нескромная река.

И говорят оне: здесь Анна Болейн кровью

Своей, как пурпуром, была облечена,

Красавица на трон возведена любовью,

А ревностью главы с короной лишена.

И говорят оне: короною прельстилась,

Как резвое дитя, младая Жанна Грей,

За властолюбием родных своих стремилась,

И трон похищенный здесь жизни стоил ей.

Здесь же в Лондоне Симонову представилась возможность познакомиться с командой шлюпа «Мирного» и его капитаном Михаилом Петровичем Лазаревым. Вот как он вспоминает о нем: «Михаил Петрович как во время путешествия нашего около света, так и в то время, когда он занимал высшие государственные должности, удостаивал меня самою дружелюбною и благосклонною внимательностью, которая не ослабевала в нем до самой смерти его. Он принадлежал к тому редкому образцу людей, которые все порученное им ведомством обыкновенно приводят в совершенный порядок и исполняют обязанности свои с неусыпною деятельностью, а в опасных случаях с примерной неустрашимостью».

«Наконец, поутру 27 августа шлюпы «Восток» и «Мирный» опять были под парусами», экспедиция вступила в Атлантический океан.

(Продолжение следует)

Материал основан на рукописи Ивана Михайловича Симонова «Восток» и «Мирный», изданной Казанским университетом в книге «Два плавания вокруг Антарктиды» в 1990 году. Составитель: В.В.Аристов.