Комар плюс человек. Биолог о бессмертии, "людях X" и мечтах фантастов

Руководитель лаборатории «Трансляционная геномика», биолог Казанского федерального университета Олег Гусев рассказал «АиФ-Казань», реальны ли мечты фантастов о бессмертии человека, на что влияют поломки в генах и чему стоит поучиться у Страны восходящего солнца.

Изучая комара

Венера Вольская, «АиФ-Казань»: Олег Александрович, вы с казанскими и японскими коллегами начинали с изучения организмов, способных переносить экстремальные условия. Чему посвящены сегодняшние исследования?

Олег Гусев: Да, мы изучали личинки обитающего в Африке комара-звонца, которые погружаются в особое состояние – ангидробиоз, когда тело теряет практически всю воду, физиологические процессы почти полностью останавливаются. А с окончанием сухого сезона личинки оживают. Проводили в том числе исследования генов, и теперь мы пришли в мир медицинской генетики России. Сейчас реализуется большая программа изучения наследственных мутаций в генах, приводящих к раковым заболеваниям в разных этнических группах.

Второе направление - по регуляции работы генов в сердце и мышцах. Это новый горизонт спортивной генетики. Используя особые методы исследования активности генов, мы детально анализируем особенности генома, характерные для успешных спортсменов.

- Получается, вы перешли от работы над животными к работе над отдельными клетками?

- Да, это так. С японскими коллегами мы наблюдали, например, такое интересное явление. Если чувствительный к высыханию белок человека (например, «боевые единицы» иммунитета – антитела) высушить вместе с белками комара-звонца, через год-два вместе с белками комара оживёт и слабый к обезвоживанию белок человека.

В одной из последних работ мы также показали, что, если снабдить клетки млекопитающих защитными молекулами комара, то для их хранения уже не требуется глубокая заморозка. Раньше это было невозможно.

Личинки комара-звонца в космосе, на МКС. Фото: КФУ

- Это революция в области хранения биоматериалов – биобанка крови, органов и прочего?

- Результаты очень обнадёживающие. В таком случае биоматериал будет хранить гораздо проще.

- Кто, кроме создателей биобанков, заинтересовался этими исследованиями?

- Компании, которые занимаются разработкой материалов для анализов не в лаборатории, а в кабинете врача. Кстати, в Японии уже используют белки комара для «комнатной» генетической диагностики.

- А каковы планы на будущее?

- Собираемся объединить усилия казанских, японских и американских исследователей видов-«экстремалов». Соединив возможности геномов нескольких суперустойчивых организмов, можно получить клетки с уникальными свойствами. Подобная геномная программа есть и в России - создание «клеток Х» по аналогии с «людьми Х». Такая игра в маленького бога. Приятно, что в этой области именно казанский консорциум экстремальных биологов является лидером.

- Воплотится ли когда-нибудь в жизнь мечта фантастов – сюжет, когда человека замораживают, а спустя время он возрождается?

- Это всё же из области фантастики - человеческий организм слишком сложный. Работу будут вести, скорее всего, в направлении использования механизмов спячки, она более естественна для человека. Кстати, в той же Японии это направление - одна из приоритетных задач на ближайшие пять лет.

Казанские и японские ученые совместно работают в сфере медицинской генетики. Фото: КФУ

Поломки в генах

- Часто приходится слышать, что быстрому развитию науки в России мешает слабая материальная база – нехватка современного оборудования, реагентов.

- Моё мнение, что России в первую очередь не хватает амбициозных научных проектов. Мировые исследовательские центры - это не оборудование, а люди и проекты, то есть задачи и результаты. Если привлечь внимание учёных со всего мира, то многие из них участвуют в проекте - им интересно, привлекаются лучшие силы. Япония тратит раз в 10 больше средств на научные исследования, и там я могу насчитать 150 крупных проектов вроде исследования генома жителей острова Окинава. В России их единицы, хотя мы уже озаботились такими проектами в области физики, а в сфере биомедицины их крайне мало. Другая проблема, осложняющая исследования, - трудности со своевременным получением реагентов.

Но у наших ученых есть свои преимущества. Скажем, благодаря централизации здравоохранения, в онкодиспансерах формируются очень интересные для научных исследований выборки.

- Как развивается проект по исследованию поломок в генах, встречающихся у определённых этнических групп?

- То, что начиналось как небольшое научное исследование, сейчас вырастает в федеральный проект «Наследственная онкогеномика РФ». Инициаторами исследования были врачи Республиканского онкодиспансера. Нам удалось выяснить, почему у жительниц Татарстана наследственный рак может появиться, даже если у них нет характерных для европейцев поломок в двух ключевых генах BRCA1 и BRCA2. Их ещё называют мутациями Анджелины Джоли.

Представляете трагедию – врачи говорят женщинам, потерявшим родственников из-за рака, что у них нет наследственных мутаций, повышающих риск рака, а женщины всё же заболевают онкологией? Оказалось, что у жительниц РТ действительно есть другие проблемные участки генома, которые связаны с возможностью онкозаболеваний. Такого рода исследования, а затем их применение особенно важны для России, где живут представители 150 национальностей.

Сейчас мы в исследованиях затрагиваем уже не единицы, а десяток патологий, и в этой области ещё много непознанного.

- Исследование генетических поломок - пример продуктивного сотрудничества учёных и врачей. Что нужно, чтобы оно происходило чаще?

- Нужно заниматься вопросом мотивации врачей, ведь у них свои запросы, и ещё они очень заняты. Нам повезло, что команда включает практикующих врачей-исследователей с высокой мотивацией и глубокими знаниями. За границей такие исследования идут, кажется, легче, так как многие лучшие клиники являются университетскими. Врачи занимают академические должности, активно стимулируется исследовательская работа и на неё выделяется время.

Живое интереснее физики

- Чем вас заинтересовала биология?

- Папа, Александр Васильевич Гусев, работает в КФУ, и я всегда знал, что буду астрофизиком, как и он. Но поскольку отец ещё и «походник», то в последние годы школы я посмотрел мир - побывал в Карелии, южном Казахстане, на Алтае и понял, что живая природа гораздо интереснее физических явлений. Родители, конечно, удивились, когда я сообщил, что поступаю на кафедру зоологии беспозвоночных.

- А как начали сотрудничать с японскими учёными?

- Учась в университете, я по полгода проводил на Белом море, исследуя морских обитателей. Было интересно, как они контролируют свои биологические часы - понимают, что можно вернуться к активной жизни после многомесячной спячки. Узнал, что есть в Японии профессор, который занимается морскими беспозвоночными, у него похожие исследования. Путь к сотрудничеству с ним и к стипендии японского правительства в конце 90-х был только один - через всероссийский научный конкурс с непростым отбором. Я оказался одним из 10 участников из нашей страны и выиграл.

В студенчестве копят на пенсию

- Вы наблюдаете за жизнью в Японии уже 18 лет. Говорят, в этой стране много долгожителей благодаря особой еде. А вы как считаете?

- Влияние этого фактора преувеличено. По мнению японских врачей, главное - другой подход к здравоохранению и организации жизни. В частности, недорогая стоимость медобслуживания для пожилых (для студентов, кстати, тоже). Пенсионер получает ту же самую помощь, что и работающий гражданин, но за гораздо меньшие деньги или бесплатно.

Кроме того, из-за того, что пожилых в Японии много, на них приходится значительная общественная нагрузка. Среди них множество волонтёров – к примеру, бабушки и дедушки каждое воскресенье ходят убирать мусор или присматривать за животными.

- Легко быть бодрым, если у тебя высокая пенсия.

- Я бы не сказал, что японцы живут с финансовой точки зрения легко. Средний японец привык экономить. Молодые тоже, они нечасто ездят на отдых. Самые активные путешественники - пенсионеры. Россияне не прогнозируют, что с ними будет через 25 лет, а японцы откладывают на пенсию чуть ли не со школьного возраста, часто в ущерб комфорту. Даже в студенческое время (правда, пенсионные накопления за студента делают родители).

- Какой японский опыт хотелось бы применить в России?

- У нас крайне затруднено прогнозирование. Если вы получили в Японии научный грант, то можно распланировать жизнь на пять лет вперед. А в России каждые два года - новая концепция и новая стратегия. Учёным не хватает стабильности. Или вот такой пример: в Японии, хотя бюрократии и много, она не напрягает. У нас же у каждого ревизора свое видение, и сложно сказать, что в следующий раз не понравится проверяющим.

- А что вы по-новому оценили?

- В отличие от жёстко зарегулированной Японии жизнь в нашей стране даёт людям, особенно молодым, очень много возможностей. При стечении обстоятельств мой ребёнок теоретически может стать кем захочет, хоть президентом страны. Поэтому жить в России очень интересно.