"Горячий" нрав Николая Лобачевского
Мы продолжаем серию публикаций о выдающемся ученом и ректоре Казанского университета Николае Ивановиче Лобачевском.
В одном из последних материалов был описан особый период из жизни университета, получивший название "Эпоха Магницкого". Михаил Леонтьевич Магницкий был известным государственным деятелем времен правления Александра I. Будучи попечителем Казанского учебного округа, он ввел в Казанском университете "полицейский режим", который не мог не сказаться на деятельности ученых. "Мрачная эпоха Казанского университета" - именно так называют сегодня времена деятельности этого человека.
Жизнерадостный, активный и гордый Николай Лобачевский в тот период пережил не самые лучшие свои времена. Многие исследователи его жизни отмечают, что именно тогда, в первой четверти 19 века, Лобачевский приобрел совершенно не свойственные ему качества: пасмурность, сосредоточенность в себе, а некогда веселый нрав ученого стал проявляться все реже.
(Николай Лобачевский в 1820-е годы. Предполагаемый портрет)
Поиск успокоения
Успокоение Николай Лобачевский находил в работе. Все время ученого занимали исследовательские труды, преподавательская и административно-хозяйственная деятельность. Кроме того, в период с 1817 по 1826 годы Лобачевский выработал геометрическую систему, которая впоследствии обессмертила его имя.
В 1819 году Николаю Ивановичу было поручено преподавание дисциплин на кафедрах физики и астрономии. Читать лекции по астрономии Лобачевскому пришлось из-за того, что Иван Симонов в том же году был командирован в кругосветную экспедицию Беллинсгаузена и Лазарева. Два года Лобачевский не преподавал математику, и только когда Бартельс оставил Казанский университет, а Никольский был назначен ректором, Николай Иванович взял на себе чтение чистой математики, а затем и прикладной математики.
Много времени отнимало у ученого и заведование соответствующими читаемым курсам заведениями: физическим кабинетом и астрономической обсерваторией. Усовершенствованием физического кабинета Лобачевский занимался совместно с Магницким. Последний даже представил в министерство народного просвещения представление об отпуске (о финансировании - прим. Авт.) 
в размере 40000 рублей на нужды физического кабинета и обсерватории. Считается, что мысли о необходимости модернизации именно этих подразделений были внушены Магницкому молодыми профессорами.
На фото - Михаил Магницкий
Но не только эти дела отнимали время Лобачевского, помимо всего прочего он был членом Училищного комитета, занимался составлением наставлений директорам училищ, пытался обратить внимание ученых и чиновников на недостатки учебников по математике. К сожалению, его попытки изменить тексты учебных книг остались без результатов.
Строитель и библиотекарь
Несмотря на критику дел попечителя Магницкого, его заслугой считается развернутое в Казанском университете строительство. При Магницком университет приобрел тот передний фасад своих главных зданий, который сохранился до сегодняшних дней. По инициативе попечителя была ассигнована значительная сумма из Государственного казначейства в размере 631136 рублей. Ее, с распределением на шесть лет, должны были потратить в том числе на строительство.
Строительной эпохой принято считать 1822-1826 годы. На Лобачевского пала главная часть работы, сначала в качестве члена созданного для наблюдения за постройкой строительного комитета, а с 1825 года - председателя.
Николая Ивановича не зря называют "великим строителем" Казанского университета. Это обусловлено не его должностными обязанностями, а отношением к делу, которым он занимался. Принимая обязанности председателя комитета, Лобачевский столкнулся с многочисленными трудностями: при делах комитета не находилось чертежей, обнаружились запутанность в счетах по строительным суммам, задержки в выдаче подрядчикам и рабочим денег. Так, Лобачевский начал тщательно изучать архитектуру, самостоятельно составлять цифровые отчеты. В заботах об обустройстве главного университетского корпуса Лобачевский доходил до мелочей. В 1825 году он усиленно занимался проектом барельефа, который должен был украсить собою аттик главного университетского портала. С целью художественной разработки проекта такого барельефа Лобачевский передал архитектору Пятницкому "медаль, какая раздается студентам Казанского университета в награждение" и еще физические и астрономические книги, чтобы тот мог "заимствовать отсюда мысль для барельефа".
Осложнял работу Николая Ивановича в должности председателя член комитета Калашников - фаворит и доверенное лицо Магницкого. Проницательный Лобачевский сразу же увидел в Калашникове человека, желающего приобрести личную выгоду. Очень быстро столкновение между ними привело к разоблачению Калашникова Лобачевским. Магницкий был вынужден отправить своего фаворита на должность директора училищ в Симбирскую губернию.
Нелегка была и возложенная на Николая Ивановича обязанность по модернизации университетской библиотеки. В то время библиотека Казанского университета находилась в хаотичном состоянии. Сам Лобачевский писал, что "сдачи и приема библиотеки в надлежащем виде никогда не было, каталоги никем не подписывались и, чтобы доказать эту справедливость, потребуется, может быть, далеко восходить ко временам заведывания библиотекою Казанской гимназии и разрывать архив, скопленный в течение двадцати лет". Свою работу ученый должен был начать с приема дел от исполняющего обязанности библиотекаря профессора Кондырева. Последний, по словам Лобачевского, "предпочел другие дела обязанности сдачи библиотеки". За неимением писцов незаконченной осталась работа по переписке каталогов. Невозможность придти к согласию между Лобачевским и Кондыревым привела к тому, что Николай Иванович официально попросил снять с него возложенное поручение: "Обманутый надеждою привести библиотеку в новый порядок, я не могу более противиться любви к занятиям, к которым меня пристрастила особенная наклонность".
Так, библиотекарем был выбран профессор Фукс, а Лобачевский не вошел даже в особый библиотечный комитет. Тем не менее, уже через год Магницкий обнаружил, что библиотека находится в том же беспорядке, и вынужден был снова обратиться к Николаю Ивановичу. С 1825 года он официально стал "исправляющим обязанности" библиотекаря, через год его утвердили в звании библиотекаря, и на протяжении десяти лет он исполнял обязанности по оснащению и модернизации библиотеки. В следующих материалах мы подробно напишем о том, с каким трудом ученому удавалось совмещать должности ректора и библиотекаря, и с какой любовью он относился к этому делу.
(На фото - Карл Фукс)
Горячий нрав
Темпераментность Николая Лобачевского порой доводила его до совершения поступков, о которых позже приходилось сожалеть. Работа в строительной комиссии доставляла много огорчений. Приходилось бороться с недобросовестным отношением к делу и попытками извлечь дополнительную выгоду. Николай Иванович дорожил строительной работой и часто терял терпение.
11 февраля 1825 года проходило очередное заседание строительного комитета, на которое пришел для торгов подрядчик по фамилии Груздев. По словам инспектора Вишневского, подрядчик "невежеством своим в обращении и грубостях перед членами комитета вывел из терпения г-на Лобачевского, так что сей последний ударил его". К счастью Николая Ивановича, этот инцидент ничем для него не закончился.
Более печальный инцидент разыгрался осенью этого же года. 12 октября Лобачевскому доложили, что двое рабочих местного столяра Эренберга, приносившие в университет заказанную классную мебель, обрывали бронзовые листы с поручней только что сооруженной парадной лестницы, ведущей из главного университетского вестибюля к актовому залу. Виновных нашли и представили Николаю Ивановичу, который приказал заключить их под стражу, "привязав их для острастки к стулу". Зайдя некоторое время спустя проведать наказанных, Лобачевский обнаружил, что они крепко спят. О дальнейших событиях писал сам ученый: "Увлеченный негодованием, я приказал их наказать палочными ударами, по их бодрости видев, что они издевались над строгостью моею, велел их отпустить после семидесяти, а может быть, и сотни ударов каждому, не слыша от них признания". Мастеровые, как стало известно позже, оказались крепостными, и владельцы могли обратиться с жалобой "на самоуправство". Кроме того, допрос "с пристрастием", учиненный Лобачевским, строго запрещался указом Александра I об отмене пыток.
Ожидаемо, что этот инцидент взволновал университет. Переживая, что дело может принять огласку, директор отправил Магницкому донесение с просьбой простить Лобачевского. Приведем текст ответа, который прислал попечитель в университет:
"Слову, которое Вы дали профессору Лобачевскому, я не могу изменить, не нарушив моего к Вам уважения и совершенной доверенности. Потому единственно я оставляю дело, о беспримерно дерзком его поступке зачатое, без последствия. Но я уверен, что Вы первый будете иметь причину раскаяться в Вашем снисхождении. Ежели профессор Лобачевский не очувствовался от моего с ним обращения после буйства, перед зерцалом сделанного и многих нарушений должного почтения к начальству, одним невниманием моим к дурному его воспитанию покрытых; ежели неуместная и поистине смешная гордость его не дорожить и самою честью звания, то чем надеетесь Вы вылечить сию болезнь душ слабых, когда единственное от нее лекарство - вера - отвергнуто. Невзирая на совершенную уверенность, что не пройдет и года без того, чтобы профессор Лобачевский не сделал нового соблазна своею дерзостью, своеволием и нарушением наших инструкций, я забываю сие дело по Вашему настоянию и не забуду прошедших трудов его, но будущей доверенности прошу его от меня не требовать, доколе ее не заслужит. За всеми поступками его будет особенный надзор".
Это письмо ярко демонстрирует изменившееся отношение Магницкого к ученому. Если в 1821 году попечитель находился под влиянием Симонова и Лобачевского и прислушивался к их мнению и рекомендациям, то в 1825 году симпатия Михаила Леонтьевича была уже далеко не та. Во многих источниках приводятся причины этому: Магницкий не мог простить Лобачевскому непокорности, которую он систематически проявлял за эти годы (см. случай с членом строительного комитета Калашниковым), помнил попечитель и о старом обвинении в безбожии.
В то время, когда дело о происшествии еще не было закончено, начались исторические дни, последовавшие за смертью Александра I, разразилась катастрофа 14 декабря.
(Продолжение следует).
Материал основан на воспоминаниях современников, трудах о жизни и научной деятельности Николая Лобачевского, авторы: А.В.Васильев, В.В.Вишневский, В.Ф.Каган, Б.Л.Лаптев.
