Какие из 15 вузов-победителей конкурса по повышению международной конкурентоспособности смогут выбиться в лидеры мировых рейтингов и зачем составлять национальный рейтинг вузов (НРУ) – руководитель исследовательской группы НРУ Алексей Чаплыгин.
Как вы оцениваете потенциал 15 вузов-победителей? Удивил ли вас их список? Или результаты конкурса были ожидаемы?
– Меня порадовало, что в конкурсеучаствовало 54 вуза. Хотя я не понимаю, почему свои силы не попробовали МГИМО, РУДН. Они уже входят в рейтинг QS, поэтому имели реальные шансы на победу.
В целом, список победителей ожидаем. Большинство – национальные исследовательские университеты. Хотя есть и нестатусные – например, «ЛЭТИ». Это тоже хорошо. Единственное, что удивило – это отсутствие «Бауманки». Насколько мне известно, она провалила презентацию своей программы, да и сама программа оказалась не очень внятная.
Что касается федеральных университетов, то вполне заслуженно победили Уральский, Приволжский, Дальневосточный. Последний считается опорным вузом на Дальнем Востоке. Там разрабатываются специальные программы, ориентированные на привлечение иностранных студентов и профессуры из стран Юго-Восточной Азии, Тихоокеанского региона. Продвижение этого вуза в международных рейтингах поддерживается агентством QS.
От остальных федеральных университетов пока рано ожидать результатов. Я думаю, к 2015 году, когда, возможно, произойдёт ротация участников проекта, Северный (Арктический) и Северо-Восточный федеральные университеты смогут попасть в их число.
Из этих пятнадцати вузов у кого более реальные шансы к 2020 году попасть в топ-100? И в каком рейтинге они смогут быстрее закрепить свои лидирующие позиции?
– Наиболее реальным для российских вузов будет попадание в топы QS по предметным областям. В этом рейтинге 50% всей оценки складывается из репутационных замеров, в первую очередь, в академической среде, то есть экспертных оценок о деятельности вузов. Среди лидеров здесь окажутся МИФИ и МФТИ. Это брендовые университеты. Их даже трудно различить по силе. Они примерно совпадают по известности среди мирового академического сообщества и международных работодателей. МИФИ в прошлом году попал в топ-300 рейтинга THE, поэтому в следующих опросах академические эксперты панели совершенно чётко будут выбирать его среди вузов-лидеров на просторах бывшего СССР.
ЛЭТИ я также считаю достойным брендом. По крайней мере, уже лет 60 он хорошо известен не только на просторах бывшего СССР и Восточной Европы, но и в третьем мире. Он интенсивно работал с Юго-Восточной Азией – Вьетнамом, Камбоджей, Лаосом, Китаем. Томские вузы – ТГУ и ТПУ в последние 10–15 лет тоже активно раскручивали свой бренд с ориентацией на «третий мир» и на страны СНГ. Я думаю, в репутационныхзамерах они будут неплохо выглядеть. Тем более в QS они уже присутствуют – правда, в пятых-шестых сотнях, но это дело наживное. Хотя, конечно, в топ-100 к 2020 году вырваться может быть проблематично. Остальной мир тоже на месте не стоит.
Что российским вузам будет мешать в продвижении в мировых рейтингах?
– В первую очередь это нехватка публикаций и цитирований в международных реферируемых журналах. Тут трудно что-либо сделать, быстро совершить скачок. Нужна планомерная, нудная работа по написанию статей, размещению их в реферируемых журналах. Надо, конечно, стимулировать публикационную активность сотрудников вузов, их участие в международных конференциях, развитие академической мобильности. Необходимо постоянно контактировать с международными исследователями, приглашать их в коллаборации по написанию статей, участвовать в совместных исследованиях.
Как раз по поводу иностранных учёных. Есть мнение, что наши вузы смогут продвинуться в рейтингах за счёт накручивания показателей – благодаря тому, что приглашённые исследователи будут указывать в статьях местом своей работы помимо зарубежных ещё и российские вузы.
– Да, это уже давно практикуется и считается само собой разумеющимся. Одна из технологий повышения публикационной активности и ссылочных показателей. Но при этом, например, ThomsonReuters уже пытаются с этим бороться, вводя поправочные коэффициенты, связанные с коллаборациями, с третичными или четвертичными аффилиациями.
Я недавно разговаривал с «томсоновцами». Они достаточно пристально следят за теми университетами, которые вводят у себя технологии стимулирования, в том числе – материального поощрения публикационной активности. И они совершенно чётко в этом году заметили прирост статей и ссылок у МГУ. Благодаря тому, что в 2012 году ректор начал поощрять авторов за каждую публикацию и особо отличившихся учёных, которые имеют значительные индексы Хирша, хорошо публикуются в международных реферируемых журналах. За счёт этого через 3–4 года МГУ значительно увеличит и количество статей, и ссылок.
Кстати, в России уже началась погоня не только за иностранными учёными, но и за отечественными высокоцитируемыми. Вот, например, взять выдающегося учёного Руслана Валиева. Основное место работы у него значится Уфимский авиационный технический университет. С этого года он строит лабораторию международного уровня в СПбГУ (мегагрант – STRF.ru) и числится на 1/10 ставки в МГУ. Я не знаю, какое место работы он будет указывать в статьях. Аналогичную работу ведут и некоторые другие вузы, та же Вышка, некоторые федеральные и исследовательские вузы.
В этом году на программу по повышению международной конкурентоспособности Правительство выделяет 9 миллиардов рублей. Как Вы считаете, на что главным образом следовало бы потратить эти средства?
– На стимулирование публикационной активности и развитие академической мобильности. Некоторые вузы, в частности НИУ ВШЭ, делает ставку на приглашение зарубежной профессуры. Но здесь помимо зарплат встаёт вопрос о создании качественных условий для пребывания этих учёных.неслучайно в последнее время возобновились дискуссии о развитии университетских кампусов в России. Надо потратить хорошие деньги на их проектирование, строительство и развитие. Я думаю, в рамках этой программы будут предприниматься попытки решить проблему с кампусами.
Тема рейтингов в последнее время приобрела огромную популярность. Какие риски Вы видите в том, что их составители стали слишком сильно влиять на стратегии развития вузов?
– Сегодня вокруг рейтингов выстраивается своего рода бизнес. Речь, конечно, не идёт о том, что в них продаются места. За счёт рейтингов рекламируются успешные вузы, привлекаются туда лучшие профессора, сильные абитуриенты. В результате даже небольшие, но активные рейтинговые агентства неплохо зарабатывает. В России пока такой бизнес не получается. Никто за эти услуги не хочет платить.
Ещё один вид бизнеса – научный. Вот, например, Шанхайский университет. К сожалению, никому из наших не удалось первыми додуматься пересчитать лауреатов и цитируемых учёных и на основе этих данных выстроить рейтинг. А в Китае это удалось. Вокруг Шанхайского рейтинга уже сложилась кооперация учёных, публикуются статьи, издаются монографии, ежегодно проводятся конференции. Часть академического сообщества погрузилась в эту проблематику. Соответственно, туда уже идут деньги спонсоров.
В чём риски такого увлечения рейтингами? Все они, по крайней мере, три самых признанных – Times, QS и ARWU – сосредоточены на исследованиях, то есть на оценке исследовательских университетов. Эти вузы за счёт рейтингов борются за дополнительные исследовательские бюджеты – ассигнования, контракты и гранты в государственных или частных программах. Если вуз находится на хороших позициях в этих рейтингах, то может претендовать на совершенно увесистый дополнительный кусок исследовательского бюджета. И всё это делается в противовес или в ущерб образовательной деятельности. Профессура этих университетов, входящих в топ-50 или топ-100 рейтингов, в основном занята исследованиями. Образование для них вторично. Оно переходит в виртуальную плоскость. Всё больший уклон делается на дистанционные технологии, а привычные аудиторные занятия фактически стопорятся, стагнируют. Конечно, профессор не может разорваться. Ему сейчас выгоднее заниматься исследованиями.
Неслучайно Евросоюз запустил свой проект U-multirank. Он почувствовал, что с мировыми рейтингами что-то не так, не надо всем двигаться в сторону реализации модели исследовательских университетов, нельзя забывать об образовании. Делается попытка отразить это в рейтинге. Чтобы по его результатам принимались решения не только о выделении исследовательских бюджетов университетам, но и семьи могли ориентироваться, куда отправить учиться своё чадо.
В этом году в России началась работа по созданию национального рейтинга вузов – из бюджета на это потратят 25 миллионов рублей. Чем он будет принципиально отличаться от существующих рейтингов?
– Да, Interfax выиграл этот конкурс. К концу года вместе с агентством QS должен представить рейтинг университетов стран БРИКС.
Партнёрство с QS накладывает определённые ограничения, поэтому отличаться новый рейтинг от существующих будет мало чем. Но эти ограничения, в первую очередь, связаны с тем, что очень трудно быстро собрать надёжную и разностороннюю информацию о деятельности университетов. Особенно о деятельности вузов на территории бывшего СССР. Если этот проект будет существовать хотя бы несколько лет, то можно будет выстроить совершенно новую модель оценки вузов постсоветского пространства. А в отношении стран БРИКС расширить методику и процедуры оценки QS, каким-то образом их обогатить. До сих пор агентство не было удовлетворено качественными и количественными характеристиками своей академической панели, а также панелью рекрутёров и работодателей. В русскоязычном пространстве очень слабо представлена эта панель. Крайне сложно мотивировать наше академическое сообщество, а тем более, работодателей к участию в репутационныхзамерах. Есть надежда, что совместными усилиями удастся всё-таки расширить эти панели. В первую очередь, конечно, присутствием академических сообществ России, Украины, Белоруссии, Казахстана, стран Балтии. Тогда глобальный рейтинг QS приобретёт новое качество, будет представлена более-менее сбалансированная экспертная панель.
STRF.ru( Оригинал материала здесь: http://strf.ru/material.aspx?CatalogId=221&d_no=59057)