Стало известно, что план восстановления российской экономики, предложенный правительством, рассчитан на 2020-2021 годы. Из 8 трлн рублей, заложенных в план, 6 трлн приходится на бюджетные расходы и недополученные доходы, а 2 трлн – на инвестиции, в том числе и внебюджетные, в инфраструктуру.
В общую сумму вошли ранее одобренные меры помощи населению и бизнесу. Также свыше 700 млрд руб. обойдутся пока еще не проработанные правительственные «прорывные инициативы».
Татьяна Абанкина, директор Института управления государственными ресурсами НИУ ВШЭ оценила инициативы правительства.
— Мне кажется, что этот план будет дорабатываться. Сейчас он не выглядит как единое целое. Это разные блоки, по всей видимости предложенные разными министерствами, которые объединяют разные направления. Одно из направлений – это поддержка людей, малого и среднего бизнеса, в том числе и крупных предприятий, которые оказались в трудной ситуации, наиболее уязвимые группы как экономических субъектов, так и населения. Здесь меры не расширены по сравнению с теми, которые уже были обещаны и фактически речь идёт только о поддержке семей с детьми, на самом деле наименее обеспеченных, той доли населения, у которой доходы ниже прожиточного минимума. До определённой степени все ожидали, что эти меры будут более тщательно проработаны. С другой стороны, многие эксперты отмечают, и я с ними солидарна, что последствия затронут гораздо более широкий круг населения, который сегодня может потерять работу. Этих мер явно недостаточно. Мне кажется, что они должны быть расширены.
Конечно, это всё требует обоснований – насколько на эти цели могут быть направлены дополнительные ресурсы. Глубина кризиса будет значительно более серьёзной и потребует большей поддержки.
Второе направление связано с тем, чтобы постараться демпфировать последствия для крупных корпораций, целых отраслей. Здесь идёт согласование, какие это будут отрасли. Пока этот список не окончательный. Очевидно, что выбраны отрасли, связанные с железнодорожным и авиационным транспортом, со связью, с тем, как обеспечить переход к цифровой экономике. Несомненно, важно усилить импортозамещение и развитие предприятий с опорой на собственные силы. Говорится о туризме и секторах, связанных с потребительским поведением, но конкретных мер не видно. Но во всех случаях те меры субсидий или освобождение от налогов, обеспечение по кредитам, частичное возмещение по налогам сегодня тоже недостаточно для того, чтобы эти предприятия смогли сделать инновационный рывок.
Сегодня меры ограничиваются тем, чтобы обеспечить некоторую устойчивость, пытаться предотвратить масштабные сокращения, банкротства. Но этого недостаточно.
Те меры, которые предложены, ведут к огосударствлению экономики, потому что выиграют только те, кто получит государственную поддержку. А она распространяется не на всех. Будут обозначены отрасли и отдельные предприятия, которым окажут помощь. Соответственно другие окажутся в более тяжёлом и сложном положении. Это не упрощение правил для всех, а выборочные решения, связанные с тем, кого выберет государство.
Совершенно справедливо, что в плане содержится инвестиционный сценарий и поддержка перспектив развития. Он пока ещё не очень чётко проработан, но документ ещё не принят. Мы видим, что идёт согласование интересов по поводу того, кто окажется в инвестиционных проектах, которые будут поддержаны.
И ещё одно направление, про которое хочется сказать. Это те меры, которые направлены на урегулирование трудовых отношений. Оценка по безработице там очень оптимистичная. При закрытии предприятий и при сокращении потребительского спроса, конечно, обвал сервисов, малого и среднего бизнеса, работающего на конечного потребителя будет гораздо мощнее. Те меры, которые предусматриваются для борьбы с безработицей пока ещё не обеспечены, не расширены совсем.
Об этом говорилось давно, а сейчас стало необходимым регулирование прав работодателей и работников, в том числе с удалённой формой занятости, больничными листами, отпусками, сокращённым рабочим днем. Происходят изменения и они должны быть закреплены законодательно. По тому документу, который мы обсуждаем, явно недооценен масштаб и те меры, которые нужны для того, чтобы помогать тем, кто потерял работу и снижать уровень безработицы. Я не увидела в документе, насколько с инвестиционные проекты, которые планируются по строительству и развитию инфраструктуры связаны с теми регионами, где ситуация наиболее острая, где высок риск роста безработицы. Я не нашла взаимоувязки, и это плохо, потому что план сегодня не коррелируется с территориальным развитием. А положение регионов очень разное. Их способности и возможности восстанавливаться тоже очень разные. Мне кажется, что риски явно недооценены.
Общее ощущение от этого плана заключается в том, что основной его посыл – «давайте немного потерпим, подождём, а потом всё вернётся на круги своя».
— В плане выхода из кризисной ситуации указывается конкретная сумма инвестиций – 8 трлн рублей и предполагается, что рост ВВП за два года составит боле 2%. Насколько реально при таких вложениях достичь запланированного роста экономики?
— Прогнозы очень оптимистичные. Источники средств не указаны. Если идут на такие меры, как льготное налогообложение, мораторий на те или иные налоги, то это приведёт к значительному недополучению средств в бюджет. Кроме Фонда Национального Состояния, в который сейчас пытаются стянуть средства из разных источников, других источников не указано, при том, что целые отрасли оказываются в дефиците в целом ряде регионов. Поддержка нужна будет и региональным бюджетам.
Мне кажется, что явно завышен темп восстановления экономики. Я не вижу обоснований того, за счёт чего этот рост возможен.
Государство предлагало использовать инструменты ОФЗ, то есть, выпустить облигации федерального займа, которые выкупят банки, и под них дополнительно провести эмиссию денег, чтобы оживить потребительский спрос. Но насколько этот инструмент заработает, не очень понятно. На первом аукционе банки не проявили заинтересованность, некоторые эксперты оценивают его как провальный. Поэтому не понятно, насколько этот инструмент позволит привлечь дополнительные финансовые ресурсы в экономику и фонд, за счёт которого будут обеспечены инвестиции.
Ситуация продолжает сохраняться очень напряжённой, но мы не видим пессимистичных сценариев для выхода из кризиса. Эти варианты не рассмотрены.
— До пандемии коронавируса и падения мировых цен на углеводороды, рост ВВП в прошлом году составил чуть больше 1%. За счёт чего будет обеспечен предполагаемый рост в 2 и более процентов в следующие годы?
— Я не могу это обосновать. Те инвестиции в размере 8 триллионов рублей, которые предполагаются, не могут дать такого роста. Такого вклада в экономику они не дадут. Большой вклад вносила торговля, в которой будет бесспорный спад. Строительство в докризисном объёме тоже не удастся удержать. В плане правительства не обозначены те отрасли, которые обеспечат запланированный прирост ВВП. Я не ожидаю такого темпа восстановления ни в 2021, ни в 2022 годах.
В плане указаны государственные субсидии, государственные закупки и государственные заказы на производство продукции. В основном для крупных предприятий. Но это обеспечит устойчивость, а не развитие.
— Какой смысл в огосударствлении экономики? Семидесятилетний опыт СССР демонстрирует очевидные минусы государственного хозяйствования. «Никогда такого не было и вот опять»…
— Этот процесс у нас в стране уже давно. Независимый бизнес не встал на ноги. Идёт тесное сотрудничество с государством. Это не первый кризис, который показал, что все рассчитывают только на государственную поддержку. Государственная поддержка предполагает соответствующие обязательства и государственный контроль. Даже крупные торговые компании, которые имели грандиозные доходы – все эти огромные моллы, торговые центры и сети не имеют никаких резервных и страховых фондов. Они их не сформировали. И сейчас с падением спроса готовы увольнять сотрудников и закрывать убытки. Они ничего на себя не берут и точно так же обращаются за помощью к государству.
— То есть, на отдельно взятой территории экономические законы не работают?
— Я считаю, что у нас они не срабатывают. Нам не удалось добиться прозрачности и транспарентности. Бизнес старался избегать налогов, таможенных платежей, обходить законы, получать сверхприбыли и эти сверхприбыли выводить за границу, а не вкладывать в развитие.
— Возможно ли регулирование цен и возвращение советской модели плановой экономики?
— Насчёт регулирования цен – вряд ли, хотя определённые зоны есть. Это чревато увеличением доли государственных предприятий, огосударствления банков, целых отраслей. Что касается возвращения к плановой экономике, элементы планирования никогда не уходили. Минэкономразвития и другие министерства занимаются регулированием экономики либо прямыми, либо косвенными методами. Как показывает практика, у нас косвенные методы срабатывают не очень хорошо. Главное, что очень велик соблазн стараться обходить и налогообложение как со стороны компаний, так и со стороны людей. Все предпочитают серые зарплаты. А сейчас, когда люди выходят на пенсию и оказывается, что у них нет подтверждающих документов, не было соответствующих отчислений, откуда всё возьмётся? Кто будет компенсировать отчисления единого социального налога?
Стране необходимы вложения в здравоохранение, в медицинскую науку. Это возможно только из государственного бюджета. У нас нет частных инвестиций, которые могут быть туда направлены.
Нельзя сказать, что у нас сработала самостоятельность бизнеса. Хотя, конечно, в огосударствлении основная угроза в том, что выбираются списочные приоритетные предприятия и отрасли, а не создаются общие условия. Сегодня вопросы стоят достаточно жёстко, чтобы не допустить системных сбоев. Под очень большой угрозой банковская система, а это системный сектор.
Поддержка людей и частного малого и среднего бизнеса не велика, это будет сдерживать развитие, но сохранить занятость на крупных предприятиях очень и очень важно.