Участие работодателей в жизни университетов и ориентир вузов при подготовке кадров на потребности бизнеса уже давно стали фактором общественного консенсуса. Другое дело, что все проблемы начинаются после того, как стороны процесса пытаются дать определения базовым понятиям

На минувшей неделе на одной из площадок форума «Технопром» в Новосибирске обсуждали возможности подготовки в университетах кадров для инновационной сферы — заметим, даже не традиционной, а самой активной. В списке — десяток представителей работодателей. На трибуну просят одного — его нет, другого — снова тишина, третьего, четвертого. Быстро выясняется, что большая часть заявленных докладов «заказчиков» кадров не состоится из-за неявки спикеров. Если вкратце, то это все, что нужно знать о реальном взаимодействии работодателей и университетов.

Без практики нет образования

Чуть активнее прошел полгода назад другой форум — давосский. Одной из площадок Всемирного экономического форума стала дискуссия о ключевых компетенциях сотрудников компаний в ближайшие годы. Вполне ожидаемо первое место заняло «complex problem solving» — комплексное решение проблем. В современном мире, где, с одной стороны, гигантскими темпами растет объем информации, а с другой, появляются новые технологии, которые в одночасье «закрывают» целые отрасли экономики, снижается роль подготовки кадров конкретной профессии с конкретными знаниями. Поэтому студентов необходимо погружать как в реальную проблематику, так и развивать навыки решения этих проб­лем. Таковой была консолидированная позиция участников дискуссии в Давосе.

О том, что образование необходимо «затачивать» под практику, и в России не спорит, пожалуй, никто. «Образование — это рефлексия по отношению к практике. Если нет практики, то нет и образования. Следовательно, основой образования может быть не обязательно наука, а технологический процесс, реальный бизнес», — констатирует замминистра образования и науки РФ Александр Климов.

Ориентир на практику — важная мантра университетов последних нескольких лет. Благо, что за последние 10 лет было придумано немало форм оформления тесных связей вузов, органов государственной власти и реальных предприятий. Высшая форма — Наблюдательный (вариация — Попечительский) совет, который формируется в основном из чиновников, предпринимателей и представителей корпораций с целью одобрения (а иногда — согласования) ключевых решений университетов. Во многих крупных вузах это реально работающий орган, с которым администрациям приходится считаться. Ярчайший пример в Сибири — Новосибирский госуниверситет, Наблюдательный совет которого в 2014 году согласился возглавить известный предпринимательСергей Белоконев. За эти два года он и его соратники развернули в вузе деятельность, по активности подчас превосходящую и сам ректорат.

Другие формы — базовые кафедры (когда часть курсов студенты получают прямо на предприятиях силами их специалистов), целевая подготовка, публичные обсуждения учебных курсов, заказы на исследования, практика, наконец — участие в государственных экзаменах, председателем которого почти непременно должен быть сторонний эксперт из органов власти или бизнеса. Строго говоря, сегодня фактически любой университет дает работодателю спектр возможностей влияния на внутренние процессы, аналогов которого нет. Представьте, что магазин формирует из покупателей некий орган, который требует согласования с ним стратегии развития магазина? Сложно. А в университетах все это давно есть. «В университете сформированы как внутренние структуры для оценки реализации программы, так и внешние. Так, существует рабочий комитет программы 5–100 с функциями принятия решений по исполнению программы, запуску и реализации проектов. Существует Наблюдательный совет СФУ, куда входят представители от нашего учредителя, краевой власти, бизнес-партнеров. Наблюдательный совет существовал и до вхождения СФУ в Проект 5–100, в числе его функций согласование всех серьезных вложений университета. Наконец, как раз под задачи проекта формируется Международный совет СФУ. В него войдут ведущие ученые с опытом работы в направлениях, указанных университетом в качестве приоритетных, публичные деятели — как российские, так и зарубежные. Совет — это беспристрастная и публичная приемка результатов выполнения программы», — приводит пример проректор по науке и международному сотрудничеству СФУ Сергей Верховец.

Но работодатели все равно раз от раза повторяют одну сакраментальную фразу: «забудьте все, чему вас учили в вузе». «На мой взгляд, система образования неповоротлива, бюрократизирована, существует пережитками прошлого и далеко не удовлетворяет потребности реального рынка труда, — комментирует директор кадрового агентства «Люди Дела» Елена Паршикова. — Работодателю приходится брать на себя функцию практического обучения молодых специалистов. Хотя, безусловно, есть вузы, которые идут в ногу со временем и, создавая программы обучения, ориентируются на потребности в знаниях и компетенциях специалистов, которых выпускают».

Профессии или компетенции

Все дело в том, что за последние десятилетия проблема ориентации образования на практику несколько усложнилась. В период советской стабильности жизнь человека (предприятия, системы образования) определялась на десятилетия вперед. А потому профтехучилище (ПТУ) всегда сотрудничало с конкретным заводом (а часто и находилось при нем), и потому пекари после окончания учебы шли на конкретный комбинат № 7, а маляры — в конкретный трест № 2. С вузами — почти то же самое. Окончил факультет летательных аппаратов — прямая дорога на авиазавод, окончил институт народного хозяйства — в планово-экономические отделы.

Схема понятная, вполне пригодна для ностальгии — но, увы, не для повторения. Базовая причина — общество усложнилось. ПТУ как форма обучения (начальное профессио­нальное) ликвидированы в новом ФЗ «Об образовании». А «работа по специальности» — уже вовсе не такое очевидное понятие, как раньше. Например, если человек, окончивший факультет «Мосты и тоннели» работает менеджером по работе с клиентами в мостостроительной организации — он работает по специальности, или нет? И таких примеров — сотни вокруг каждого из нас. «Следует учесть, что высшее образование не может и не должно выступать всего лишь исполнителем бизнес-заказа, иначе есть риск превратить высшее образование в своего рода «инженерное ПТУ», где учащихся готовят под узкий перечень конъюнктурных задач. Так что сугубая бизнес-ориентированность тоже вредна — век специалиста-инженера гораздо дольше века большинства сегодняшних технологий и бизнесов», — констатирует руководитель целевой межвузовской магистратуры (проект основан в 2014 году в Новосибирской области для координации подготовки инженерных кадров) Сергей Анциферов.

Диссонанс, таким образом, начинается уже с самой постановки задачи. Для работодателей (по понятным, разумным и объяснимым причинам) вуз должен выпускать уже готового специалиста с конкретными навыками. А университет, как система заведомо более сложная, чем ПТУ, хочет от работодателей участия в проектировании образования «в долгую». И получает — от работодателей, причастных к экономике «завтрашнего дня».

«Посмотрите на Google — там нет рабочих мест в традиционном смысле, жестко регламентированных обязанностей и так далее. Они суперэффективно используют человеческий потенциал. Так вот: компаниям завтрашнего дня, которые работают именно на человеческом потенциале, как раз и нужны наши выпускники. Да, таких компаний может быть немного, но они есть, и именно за ними будущее. Поэтому важно понять, что на первый план в программах подготовки классического университета выходит воспитание личности, которая способна к саморазвитию, обладает критическим и аналитическом мышлением. То есть, которая способна находить проблему и видеть системные способы ее решения. По сути, в ситуации глобальной неопределенности самостоятельно находить траектории развития. Эту способность сейчас называют термином «трансфессионализм», который должен заменить «профессионализм», — говорит ректор Томского госуниверситета Эдуард Галажинский.

Проект «сделай сам»

Даже сужая тему до инженерного образования, становится понятно, что инженер нынешнего дня — едва ли не больший гуманитарий, чем представители тех профессий, которых так принято называть. А потому инженер должен обладать, собственно, не только техническими знаниями, но и навыками работы в команде, управления проектами и так далее. Стоит признать, что это те самые навыки, которых не хватает персоналу большей части российских работодателей в целом, а потому ждать чуда от простого совмещения образования и практики вряд ли приходится.

Строго говоря, университетское образование и есть усвоение методик применения знаний на практике — вне зависимости от места приложения практики. «Посмотрите на топ-менеджмент крупных компаний — там ведь почти нет собственно инженеров, но у большинства из них есть классическое образование. Поэтому я утверждаю, что если у человека хорошее классическое образование, то он сможет применить свои знания на практике», — уверен представитель компании DuPont в России Илья Диомидов.

Выход — проблемное (или проектное) обучение. «В ТУСУР студенты уже со второго курса работают в команде над конкретной проблемой — и это максимально приближает образование к практике, а также дает выход на работодателей — ведь кейсы для решения могут быть вполне реальны», — констатирует проректор по учебной работе Томского университета систем управления и радиоэлектроники (ТУСУР) Павел Троян.

Таким образом, по существу, вызов как для работодателей, так и для университетов один и тот же — переход к новой парадигме понимания цели подготовки специалистов. Грубо говоря, банк Х должен быть готов, что специалист, которого он помог обучить университету Y, будет не узко заточенный под потребности банка Х человек, а профессионал, знающий саму систему функционирования банков и способный решать проблемы самостоятельно. Отсутствие гарантий при инвестировании времени/денег в подготовку специалиста — серьезный вызов для работодателя.

период перестройки и в самих университетах. Окукливание и отсутствие настройки на практику в реальных учебных курсах — известный бич университетского образования. «Вместе с тем, проблемы для рассмотрения в процессе обучения могут быть разные — глобальные, государственные, регио­нальные, отраслевые, корпоративные, профессио­нальные. Возьмем, скажем, глобальные — неравенство, бедность, голод, терроризм, экология... Государственные, федерального масштаба — импортозамещение, продовольственная безопасность, геополитика, демография и так далее. Регио­нальные, актуальные для нашей области — реиндустриализация, привлечение инвестиций в область, развитие муниципалитетов, — перечисляет проректор по стратегическому развитию и внешним связям Новосибирского госуниверситета экономики и управления (НГУЭУ) Павел Новгородов. — Это все реальная повестка, которой мы будем жить ближайшие годы, десятилетия и на которую высшая школа пока отзывается весьма слабо. Если внимательно посмотреть, решение этих проблем — почти всегда междисциплинарное, они не могут быть решены и даже осмыслены в рамках узкого профессио­нального сообщества. Нужно из этого исходить при подготовке, в том числе, учебных курсов, но это совершенно другой подход, более высокого уровня».