Исследование ученых КФУ развенчивает мифы и обозначает реальные болевые точки

Сотрудники кафедры археологии и этнологии  Института истории Казанского (Поволжского) федерального университета доктор исторических наук профессор Татьяна Титова и кандидат исторических наук доцент Вадим Козлов завершили исследование по теме «Индивидуальные и групповые стратегии самореализации современного русского населения Республики Татарстан».  Выводы, к которым пришли ученые, имеют не только теоретическое, но и абсолютно практическое значение.

Первый вывод, крайне неприятный для тех, кто муссирует тему ущемления «нетитульного» населения Татарстана, заключается в том, что 81,7% русских в Татарстане не собираются никуда переезжать, то есть связывают возможности своей личной самореализации с республикой, в которой живут, и только 11,3% «планируют переезд».  Такой результат тем более примечателен, что авторы исследования  исходили, начиная работу, из довольно радикальной гипотезы «неравенства возможностей для самореализации в среде социально-активной части русского населения республики, которое может вести к росту латентного недовольства, проявляющегося  в форме миграционных установок и протестного фона».

Исследование, проведенное, говоря языком науки, «с применением метода массового полуформализованного интервьюирования» (выборочная совокупность 1500 человек) плюс 20 глубинных интервью с лидерами и активистами русских общественных и культурных объединений, действующих в Татарстане,  и 8 фокус-групп с представителями русской городской молодежи, показало, что примерно также комфортно ощущают себя русские в Татарстане и в плане групповой самореализации. Большинство респондентов (68,9%) заявили, что никогда не попадали в ситуацию, когда попиралось их национальное достоинство,  и только 1,4% респондентов сочли, что  наиболее подходящим вариантом  для самореализации русской этнической группы был бы выезд за пределы республики. Здесь имеет смысл уточнить, что практически каждый участник фокус-групп отметил, что серьезной проблемой для групповой самореализации русских в республике является их низкая сплоченность, особенно в сравнении с титульной этнической группой.  (Такой вывод можно счесть забавным:  широко известно, что сами татары зачастую корят себя за то же - за внутриэтническую разобщенность, - прим. Ю.А.). Показательны и ответы, полученные в фокус-группах на вопросы о том, «в каких формах вы готовы выразить свой протест по проблеме обучения русскому языку?»;  «В каких формах вы готовы выразить свой протест по проблеме неравных возможностей для удовлетворения религиозных чувств?» и «В каких формах вы готовы выразить свой протест по проблеме возможностей приобщения к русской культуре?».  Выяснилось, что  не считают это проблемой, соответственно, 76,9, 88,9 и 84,9%опрошенных.

Таким образом, делают вывод авторы исследования, можно констатировать, что наиболее распространенные формы групповой самореализации русского населения республики если и несут некоторый конфликтогенный потенциал, то стимулы к его актуализации находятся не в этнической, а в общегражданской сфере.

На этом можно было бы поставить точку, однако в исследовании содержатся данные, которые должны, по идее, заставить задуматься власти республики о необходимости нового осмысления социальной политики и о наполненности лозунгов межнационального мира и межконфессионального согласия, вот уже два десятка лет являющихся визитной карточкой Татарстана.

Исследование выявило  всего одну категорию среди опрошенных,  имеющую явно выраженную готовность  смены места жительства,  но эта категория – молодые люди от  18 до 30 лет. В этой группе более 20%  русских татарстанцев, и если 24,8% из них ведут речь всего лишь о переезде в другой городской населенный пункт республики, то 44,4% готовы уехать в другой регион РФ, а 28,6%  - вообще в другую страну.  Почему?

Из ответов на уточняющие вопросы, пишут в своей работе Т.Титова и В.Козлов, выяснилось, что причинами такого выбора является стремление  оказаться в среде, представляющей больше возможностей для реализации социально-экономических ожиданий, а также культурных запросов. Наиболее привлекательными пунктами для реализации подобных запросов указывались Москва и Санкт-Петербург, причем последний ассоциировался с возможностью реализации как экономических, так и культурных запросов, в то время как Москва - только экономических. 

Впрямую к этой теме примыкают ответы на вопрос, «каким языком, помимо русского, Вы хотите, чтобы в первую очередь, овладели Ваши дети?»  67,7% опрошенных выбрали в качестве такого языка английский и лишь 10,9% -татарский.  Это, по мнению авторов, является свидетельством отсутствия у значительной части представителей русского населения Татарстана фактической мотивации к выстраиванию стратегии самореализации через более тесную интеграцию  с титульной этнической группой. Причины отсутствия такой мотивации, добавлю от себя, - тема отдельного разговора, как в аспекте качества преподавания татарского языка, его востребованности в общении, так и в свете выявленной исследованием ориентации значительной части русской молодежи на «большой мир».

Согласитесь, что в таком контексте проблема преподавания русского языка в школах Татарстана, которая, как пишут авторы исследования, «за последние несколько лет приобрела в республиканском сообществе весьма выраженную артикулированную  форму», получает звучание, имеющее мало общего с межнациональными отношениями и борьбой одних за сохранение русского языка, а других – за распространение татарского. Корень – и решение – проблемы не в этнической сфере, а, как уже было сказано, в общегражданской.  Но да, если напряжения в этой сфере,  пробуксовка социальных лифтов не будут устранены, то именно дебаты вокруг русского языка, как отмечают ученые КФУ, «могут приобрести характер запускающего элемента с мультиплицирующим эффектом в другие сферы межэтнического взаимодействия».

Остается добавить, что при реализации комментируемого проекта использовались средства государственной поддержки, выделенные Институтом общественного проектирования в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 02 марта 2011 года №127–рп.