Мы продолжаем публикации интервью с известными учеными, директорами школ и яркими учителями-новаторами, участниками Фестиваля Школьных Учителей
Дмитрий Анатольевич Скурихин (г. Кирово-Чепецк Кировской области) - директор МКОУ "Центр образования имени А.Некрасова" победитель Всероссийского конкурса "Директор школы-2011".
- Дмитрий Анатольевич, ваше имя-отчество сразу настраивает на государственную "волну". А вот интересно: вы никогда не представляли себя в роли вашего тёзки? И доведись войти в эту роль, для обсуждения каких вопросов в первую очередь вы пригласили бы к себе, например, министра образования?
- На месте большого государственного мужа, я бы повел разговор о количестве и скорости перемен, которые потрясают нашу отечественную школу. Известно, что от вибраций разрушаются мосты и здания, а школы до сих пор стоят. И стоят они только благодаря высококлассным виброопорам - школьным учителям и администрации Однако этот ресурс не вечен и продолжать испытывать его устойчивость становится все опаснее...
- То есть ваша позиция не меняется... Вы, как и в 2011 году, считаете, что они не прекращаются и школа в опасности?
- Школа как бюджетный институт, всегда в опасности. И слишком частые экспериментальные нагрузки не идут на пользу ни одному механизму, будь то социальная надстройка или высокоточный механический агрегат. Причина очень проста: школа - это не производство дешевых игрушек, это в первую очередь институт создания душ.
- На конкретном примере одного или, скорее, одной коллег расскажите, пожалуйста, как это делается в вашей школе?
- Примеров можно приводить много, но вот сейчас в голову пришел один эпизод, про учителя с правильным сердцем. Пару лет назад у нас учился весьма своенравный и гордый юноша, который не подпускал в свое личное пространство никого из учителей. Нельзя сказать, что он был хулиганом, но мог пропустить уроки, а затем дерзко отвечать на обвинения, мог "поставить на место" любого из одноклассников, и я нередко слышал от коллег, как трудно контактировать с ним. Его "классная мама" (именно о ней я веду речь), казалось, не особо проявляла благосклонность к нему, но однажды я убедился, что это не так. Это было 9 мая. Нужно сказать, что как всюду по стране, в нашем городе в этот святой День Победы устраивается великолепное шествие. Каждая колонна, каждый человек стремится как можно лучше украсить праздник. Однако самые лучшие, летучие гелевые шары, продававшиеся на площади, были не всем по карману. Но наши социальные партнеры пошли нам навстречу и выдали полторы сотни таких шаров бесплатно. Классные руководители раздавали их ребятам, но хватило, конечно же, не всем. Наш герой стоял, скрестив руки на груди, и именно тогда я заметил, как его классная мама бросает на него частые взгляды, словно пытаясь пробиться сквозь его маску равнодушия. В ее руках были три шара с цветами российского триколора, которые она почему-то никому не отдала. Дальше мы вместе с колоннами отправились к Вечному огню, и, когда митинг уже заканчивался, я стал свидетелем еще одной мизансцены. Гордец "снизошел". Он подошел к своей учительнице и быстро, краснея от прилагаемых усилий, попросил: "Дайте мне, пожалуйста, один шарик. Это не для меня. Это для моего младшего брата." Она протянула ему руку, как для рукопожатия и когда он несмело протянул ладонь, вложила в нее тонкие, мятущиеся бечевки и посмотрела ему в глаза. Он разве что не заплакал. Пробормотав слова благодарности, развернулся и поспешно затерялся в толпе. С тех пор он не пропускал уроков и не дерзил учителям.
- Случай, который характеризует, однако, не только "правильное сердце", но и вашу наблюдательность и внимание к коллегам. Скажу честно: готовясь к интервью, я стараюсь предварительно узнать о человеке как можно больше. И вы, Дмитрий Анатольевич не только не разочаровали, а очаровали меня ещё до начала беседы с вами. Тут я имею в виду не столько общепризнанные заслуги на педагогическом "поле", сколько совершенно неожиданный пассаж: ваше имя на сайте "Проза.ру" и даже на страницах "Невы" (№6, 2012 г. и № 11 за 2013г.) - одного из элитных "толстых" журналов, который славится высокохудожественными текстами. Ну, да, известны имена пишущих педагогов, они всегда были и есть, но ведь их творчество, так сказать, "в тему": Сухомлинский, Соловейчик, особо любимый мной Амонашвили и пр., и пр.
Но вы-то вышли на уровень не педагогической, а художественной литературы! Редчайший, если не уникальный случай среди "вашего брата" - директоров школ. Когда вы начали "баловаться пером"? Что это для вас? Хобби? Или таким способом вы как бы освобождаетесь от груза накопившихся мыслей?
- Я не могу ответить на этот вопрос однозначно. Еще будучи учителем, я иногда задавался вопросом о правильности избранной стези. Однажды с удивлением обнаружил, что вполне мог бы стать профессиональным писателем. Но это лишь по ощущениям, поскольку издать что-либо и где-либо в современном мире архисложно (если ты не богат). Задача с почти невыполнимым результатом придавала злости и сил. Некоторое время с 2004 по 2006 год я просто штурмовал литературу без видимых результатов, и лишь когда получил заказ на книгу из Москвы, пусть и на профессиональную тему, и лишь когда я выполнил этот заказ на одних жилах и чувстве долга, я успокоился и писать стал лишь для души, и уж если совсем откровенно, то для утешения самолюбия тоже. Потом случился прорыв с журналом "Нева", где я два года подряд печатался рядом с большими современными авторами, потом еще был проект с литературным журналом "Молоко", потом с "Учительской газетой". Я не могу сказать, что графоманство - это мое хобби, я могу сказать, что это часть моей натуры, часть души, если хотите и в некоторой степени протест против качества современного "палп фикшн".
- Из этого ответа мне больше нравится – "часть моей натуры, часть души". Стало быть, натура глубокая, размышляющая и не лишенная чувства юмора. Правда, это юмор, про который говорят, что он "сквозь слезы". Взять хотя бы отрывок из повести "Так бывает": "Педагоги, например, делятся на категории, как куры. Учителя второй категории получают большее жалование в абсолютных единицах, чем учителя без категории, первой - выше чем второй, а высшей - выше чем первой. Чем больше в школе учителей с высшей категорией тем лучше и такая школа сама может аттестоваться и перейти в новое состояние - возвыситься до гимназии или лицея, что тоже несет зримые материальные преимущества для всего коллектива и руководства в частности".
Возможно, в лучшие для писателей времена Вы могли бы жить на гонорары. Или всё же не бросили бы школу?
- Я думаю, что все равно продолжил бы работать в школе, но более свободно, раскрепощено. Сейчас приходится не забывать о "шорах" сложнейшего и очень жесткого законодательства под угрозой штрафов, сравнимых с годовым доходом. Я имею в виду экономические законы. К примеру, чтобы купить компьютер для школы в рамках 44-ФЗ, мне потребовалось в 2014 году 7 месяцев. За это время в образовательном пространстве произошло столько перемен, в том числе и экономического характера, что директорский пост стал напоминать боксерскую арену, где мне в лицо попадало со всех сторон, а руки для ответных действий были крепко связаны. Но день за днем я продолжал идти сквозь тернии к новым терниям. Работать все равно нужно.
Что касается юмора, то мне кажется это в большей степени сарказм. Я с удивлением читал отзывы на "Регги-роман", в которых это произведение оценивалось как юмористическое, и лишь одна девушка, работник библиотеки, прокомментировала словами классика: "Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!"
- То, что я выбрала цитату, вызывающую улыбку, отнюдь не значит, что я сочла ваши произведения юмористическими. Да и как возможна такая оценка, если там встречаются и такие слова: "люди, испытавшие на себе вкус настоящей жизни, что в России и странах СНГ означает усталость и боль, понимают друг друга и тянутся к свету, создавая при этом некоторое подобие гармонии". Даже строчку Некрасова "Где народ, там и стон", прочитав именно эту книгу, я бы перефразировала: "Где учитель – там стон". Впрочем, это вовсе не делает мрачным повествованье. Наоборот! Читая, наполняешься, заражаешься вашей энергией, и веришь вместе с вами в... ну вот в это хотя бы: "Забавное наблюдение: я убиваю время, а время убивает меня, исход этой схватки конечно известен, пылинка моей жизни мелькнет на небосклоне вечности как нейтрон из ядра атома плутония, но хотелось бы, ай как хотелось бы, вызвать при этом цепную реакцию".
Цепная реакция торжества справедливости все-таки должна идти от таких людей, как вы - оптимистичных и полных каких-то невероятных надежд. Так давайте и завершим этот разговор более конкретными видениями, что ли... Помечтайте о педагогике будущего.
- Педагогика будущего не будет слишком сильно отличаться от современной. Мне доводилось читать курс лекций по истории педагогики для студентов-заочников в одном университете. Так вот во время подготовки к этим лекциям, я вдруг понял, что со времен античности до наших дней многое остается неизменным, меняется лишь технологическая оболочка, а если уж говорить про Яна Амоса Коменского, то с его эпохи в школьном укладе и великой дидактике ничего не изменилось. Я не знаю, как именно в будущем будут выглядеть школы и школьники, но я точно знаю, чего бы мне не хотелось категорически. Я не хочу, чтобы знания вкладывались в голову ученикам, как в компьютер через технический порт (такую возможность предрекают некоторые ученые), я не хочу, чтобы школа стала казармой с одинаково одетыми учителями и учениками, я не хочу, чтобы дети жили в резервациях (городах детства), и, наконец, я не хочу, чтобы стандартные учителя выпускали стандартных учеников.
Беседовала Марьям Ларина