Талантливый человек поистине талантлив во всем. Дизайнерские работы, которые вы видите на сайте Казанского университета, являются творением рук Максима Журавлева. Однако это далеко не единственное его призвание. Максим является лидером старейшей казанской рок-группы «Макс и компания», а также одним из основателей легендарной группы «Холи». В 2014 году исполняется 30 лет с тех пор, как музыкант и художник Максим Журавлев вышел на сцену. К этому событию приурочено интервью с героем дня, опубликованное в журнале «Талант».
- Максим, у вас плотный концертный график: неужели сбылась мечта казанских музыкантов зарабатывать сценой?
- Выходные обычно заняты, а самые «горячие» сезоны – весна и осень. Не могу сказать, что музыка «кормит». За концерты, конечно, платят, иногда неплохо, но жить только на гонорары невозможно. Для этого надо иметь арт-агента. Но таковых ни у кого из казанских групп нет. Финансовые вопросы решает наш товарищ, я вот лично обсуждать размер гонорара не умею. Тридцать лет я играю и ни разу не встретил в Казани продюсера, поставившего на профессиональные рельсы хоть одну рок-команду… Что касается меня, на жизнь зарабатываю дизайном и живописью.
- О вас написано в легендарной энциклопедии «Кто есть кто в советском роке», не говоря о других подобных изданиях...
- В свое время этот факт грел самолюбие, не скрою, горжусь этим и сейчас. Группа «Холи» упомянута в первом издании рок-энциклопедии. Это было не только почетно, но и важно для самоутверждения. До этого я только и слышал, что меня «из комсомола гнать надо поганой метлой…» Что, собственно, и произошло в итоге. А тут в столичном издании зафиксировали нашу группу! Это произошло после рок-фестиваля в Подольске в 1987 году. Его потом назвали советским Вудстоком. Кстати, спустя 20 лет меценаты-энтузиасты выпустили солидный альбом, каждому участники преподнесли большой именной бокс: DVD, аудио, буклет…
Мы выступали на одной площадке с «Зоопарком», «Наутилусом», ДДТ, которые, конечно, «сделали» всех. Многим начинающим командам тогда досталось, нам тоже, хотя мы неплохо отыграли, а кое-кого освистали. Представьте: три фестивальных дня стадион осаждали агрессивные люберы, нас охраняла милиция, вокруг сотрудники КГБ. Организаторы заранее распределили, кто за кем будет выступать, «Холи», понятно, среди молодых. Уж не знаю, почему, нас поставили вместо (!) группы ДДТ. Какой могла быть реакция публики? Понятно – облом! А сам фестиваль был фантастический. Он подстегнул столичные газеты, что-то Артем Троицкий написал, а потом мы вошли в топ-100 «Русского рока» вместе с такими группами, как «Наутилус», «Машина времени» и так далее. Это было очень авторитетно. А сейчас любая газета топ-10 объявляет, но составляют рейтинги не музыкальные критики, а неизвестные граждане «с улицы»…
- Ваши личные пристрастия к музыке?
- В первую очередь – творчество The Beatles. Их светлая музыка – мой главный антидепрессант. Собрал внушительную коллекцию их альбомов. «Родные» винилы в молодости были не по карману, но я горжусь, что владею альбомом «Abbey Road» 1969 года! The Beatles стоят для меня отдельно и - на пьедестале. Ну, а следом – вся старая школа рока: Pink Floyd, The Rolling Stones, Deep Purple, Led Zeppelin и так далее. Сейчас читаю воспоминания гитариста «Роллингов» Кейта Ричардса о том, как они работали со звуком, интересно рассказывает о ремесле – как добивались звучания, ведь писали-то альбомы на четыре дорожки! Сейчас их и на барабаны не хватает… С современной техникой теперь даже дома можно сделать приличную запись, а раньше в студию на запись попасть было за счастье! «Холи» свой первый альбом писали на Татарской студии телевидения, причем, ночью!
Из классики люблю Чайковского, Мусоргского, Бородина… В общем, всю «русятину».
- Круг ваших интересов в литературе? На каких книгах росли?
- В моей юности книги были большой ценностью, за ними очереди выстраивались. Помнится, я даже в районы ездил за редкой литературой. В Лаишево, например, покупал сказки, хотя своих детей еще не было.
Как всякий нормальный мальчишка, в 11 лет прочел «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна» Марка Твена и - «заболел» приключениями! А потом мне невероятно повезло: несколько месяцев я жил в…библиотеке! Нашу семью поселили в закрытую библиотеку, поскольку в старой квартире лопнули трубы (мороз в 1979 году в Казани достиг рекордных 52 градусов!), а нового жилья еще не было. В книгохранилище нас временно поселили по тому, что мама работала в городском управлении культуры, заведовала музыкальными школами и библиотеками. Для меня, подростка, это было самое счастливое время – жить среди книг! Я бродил между стеллажей, чувствуя себя богачом! Весь этот волшебный мир принадлежал мне одному, и я, как говорится, в него провалился. Читал все подряд, жил книгами, до сих пор таким и остался – ни одного дня без книги не провожу.
Позже меня затянули так называемые дефицитные авторы – Дюма, Дрюон, Моэм, Лондон и так далее. Я почувствовал вкус к языку, а не только интерес к сюжету, как в детстве. Потом прочел самиздатского «Мастера и Маргариту». Михаил Булгаков – это Гоголь ХХ века, которого тоже очень люблю. Постоянно перечитываю Булгакова и каждый раз заново его для себя открываю.
Повзрослев, нашел современного Марка Твена - им для меня оказался Стивен Кинг! Его произведения отнюдь не ужастики-триллеры-мертвяки, как порой представляется обывателю. Кинг глубоко «копает» детскую психологию, исследует природу страхов, фобий, порой кажется, что он описывает всю мою мальчишечью жизнь. Стивеном Кингом восхищаюсь: подобная литература развивает воображение, а это необходимо для творческого процесса. До сих пор приобретаю все новинки, выходящие из-под его пера. Одна из последних посвящена истории убийства американского президента Джона Кеннеди. Тема безумно интересна: как сложилась бы мировая история, если бы человек из будущего смог помещать гибели Кеннеди?
- Многие знают вас как художника Максим Журавлёва… Какой мастер оказал на вас решающее влияние?
- Магритт. Когда я только начинал рисовать, понятия не имел, кто такие Рене Магритт и Сальвадор Дали. О сюрреалистах почти никакой информации в СССР не было. В детстве выписывал журнал «Юный художник», в нем увидел «Гернику» Пикассо. И это было неким откровением. Вообще-то, я ничему профессионально не обучался – ни музыке, ни живописи. В школе мама попыталась организовать индивидуальные занятия музыкой, но они быстро сошли на нет. Кому хочется в 12 лет разучивать гаммы? Это же усилия над собой, работа! Я-то наивно хотел сразу рок-н-ролл играть… Так что я - музыкант-самоучка.
С художественной школой тоже целая история. Рисовал с детского сада, в школе на уроках ИЗО получал одни пятерки. Но в художественной школе выдержал условных два урока. Нам велели нарисовать натюрморт, я пришел домой с мыслью, что сейчас создам нечто такое, что всех поразит. Поставил на шелковую скатерть (она была ярко-лимонного цвета с черными узорами, ну, чистый импрессионизм!) чашку, буханку … И вот этот хлеб на лимонном фоне выглядел совершенно ошеломляюще, просто бешено, как мне тогда казалось. Картинка «работала»! У меня даже мурашки по коже ползли. Когда принес свой «шедевр» учителю и увидел его глаза, то понял – моей «неправильной» живописи и мне здесь явно не место. Больше я туда не вернулся.
Через несколько лет попробовал поступить в Казанское художественное училище. Мне как раз в школе выдали «волчий билет» (из-за пристрастия к рок-н-роллу исключили из комсомола, а если ты не комсомолец, значит, путь в учебные заведения закрыт). Родителям, которым я благодарен за то, что они всегда поощряли и поддерживали мои творческие интересы, на работу писали «телеги» - мол, ваш сын антисоветчик. Тогда это казалось катастрофой. Сейчас воспринимаю ту ситуацию, как невероятную Школу закалки характера.
После выпускного вечера, в 1985-м, встал вопрос, чем заниматься? Хорошо я умел только рисовать. К тому времени у меня уже были работы маслом, акварели, немало графики. В приемной комиссии видел, какими глазами смотрят педагоги, студенты на мои холсты, картон, графику. Разве что вслух не ахали. Нутром чуял, не могут не принять. Но… Не допустили не только к вступительным экзаменам, а даже до творческого конкурса. Сказали - «Нам такой Пикассо не нужен». Шикарный комплимент, конечно. Ну, я развернулся, хлопнул дверью. Знаете, я ведь был уверен в своих способностях. Мои рисунки даже Илье Глазунову показывали, он готов был взять меня в ученики в свою мастерскую. Но я не поехал в Москву. Тогда уже «Холи» начинались (в 1984-м вышел наш первый альбом). Должен сказать, что я никогда не стоял на распутье, поскольку тяготел именно к музыке.
- Но в итоге кормит-то вас именно живопись?
- Нет, не живопись, а компьютерный дизайн, я сотрудничаю с КФУ и фирмой «Белый Кремль». Живопись – это для души. Хотя многое продается, в личной коллекции картин не много. Никогда не задумывался, в каком стиле я работаю. Кто-то считает, сюрреализм. Я об этом не думаю. Просто рисую, как хочется. Процесс создания полотна сродни медитации. Творческий поток так затягивает, что порой температура подскакивает. Для вхождения в это таинство мне требуются одиночество и тишина. Главное, чтобы никто в этом счастливом состоянии никто тебя не потревожил, иначе всё рушится, и работа не будет закончена.
- Максим, о чем заявляло ваше поколение и есть ли что сказать поколению нынешнему?
- О свободе! Мы хотели в первую очередь свободы в творчестве. Современная молодежь даже вообразить не может, из-за каких мелочей людей травили – за цвет носков, за форму узла на пионерском галстуке…
Современному, сытому и «непуганому» поколению я бы сказал: ребята, не расслабляйтесь, свободу можно потерять в любой момент. Боритесь и не отступайте, если хотя бы толику вашей личной свободы пытаются отобрать. Хотя и нынешняя наша воля достаточно условна… Но сейчас мы хотя бы можем творить и поступать, как хотим. А ведь еще не так давно за анекдот о вождях партии можно было попасть в тюрьму.
Есть ли что сказать молодому поколению? Наверное. Но есть ощущение, что многие живут инертно. Часто бывая членом жюри на рок-фестивалях, вижу: молодые группы вроде бы и стараются, но собственного творчества нет никакого, даже авторские программы какие-то вторичные. Вспоминаешь наших – «Записки мертвого человека», «Акт», «Парни из провинции», «Поролон», «Кукукикилай»… 1990-е - расцвет рок-движения в Казани, столько было разнообразных проектов, музыки , концепций, направлений. Сейчас же - внутренняя вялость, нет у молодых драйва от жизни, снижена тяга к знаниям. Боюсь, молодежь активизируется лишь тогда, когда гром грянет…
- Рокерское братство – было ли оно на самом деле?
- Считается, и в этом есть доля правды, что в самом начале это братство существовало… Феноменальный Питерский рок-клуб («Странные игры», «Аквариум», «Кино», «Зоопарк» и многие другие), Московская рок-лаборатория, Свердловск, давший стране ДДТ, Настю, «Чайф», «Наутилуса», «Урфин Джюса»… Что касается Казани, то единения особого никогда здесь не было. На мой взгляд, рокерское братство – миф, легенды, созданные журналистами…
- Добился бы признания в эпоху максимальной коммерциализации творчества поэт Сергей Есенин? А Майк Науменко и Вячеслав Бутусов?
- У самобытного музыканта Бутусова, уверен, больше всех шансов. К тому же для «Наутилуса» писал прекрасные стихи Илья Кормильцев. Что касается Науменко, то его сатирические тексты звучали под весьма условное гитарное сопровождение, успех Майка мало предсказуем в нынешних условиях. Хотя такой шедевр, как «Уездный город N», мог бы привлечь внимание масс. Если сегодня в России появится второй Сергей Есенин, ему надо срочно собирать группу. Увы, поэзия ныне не на пике популярности. Это раньше поэты собирали стадионы. Говорю не без горечи, поскольку сам люблю поэзию. Но Слово без музыкального сопровождения не вписывается в форматы XXI века. У хороших стихов, положенных на хорошую музыку, больше шансов пробиться к людям.
Сейчас нередко пишут музыку на стихи известных поэтов. Но существует опасность опошлить Поэзию, поскольку не каждый может справиться с высокими материями. Трудно представить, какой эффект имела бы песня на стихи Есенина «Ой, ты, Русь, моя родная…» в стиле хард-рок… А вдруг обратный эффект получим? Следует быть очень деликатным, такие проекты нельзя поручать дилетантам.
- Есть ли молодые поэты, чье творчество вам интересно?
- Я не знаю молодых поэтов. Мне никто текстов не присылает, не слышу сильных стихов и на рок-фестивалях. Возможно, я просто прохожу мимо талантов? Это удручает. Хотя я всем молодым музыкантам, в том числе и своему 23-летнему сыну Георгию, постоянно говорю – ищите тексты!
- Чего ждет от «Макса и компании» современная публика?
- 90 процентов ждет танцев! Позитива, веселья, праздника, рок-н-ролла… И только десять процентов аудитории ожидают от нас авторской программы, поскольку немало людей помнят «Холи» и знают, на что способна группа «Макс и компания». Однако авторские программы происходят один, максимум два раза в год. В 2013-м мы собрались и вспомнили всё! Приехал из Питера Артур Мустафин… Отыграли двухчасовой концерт так, будто вчера расстались.
- Какое у вас амплуа: проводник радости или инструмент судьбы?
- Ой, ну, вы даете (смеется), не знаю! Мне все нравится, можно не выбирать? «Проводник радости» – больше нравится, но «Инструмент судьбы» можно увлекательно развить…
- Интеллигентность и шоу-бизнес – совместимые понятия?
- Хотел бы я верить, что не только нахрап и наглость «работают». Полагаю, совместимость возможна, ведь есть достойные примеры - Борис Гребенщиков, Олег Сакмаров. Правда, их нельзя назвать «акулами» шоу-бизнеса, к тому же оба представляют питерскую интеллигенцию, хотя Сакмаров сейчас работает в московском Ленкоме. А вот в Казани нет шоу-бизнеса. Как и полноценной светской жизни, богемной тусовки в правильном понимании, то есть среды общения.
- Неужели? Тогда поговорим о публике, для которой вы играете.
- Когда нас зовут сыграть на открытии нового ресторана или супермаркета, невольно рассматриваешь публику. Вижу одних и тех же ведущих, слышу одни и те же шуточки, одних и тех же девушек типа «богатые покупательницы», а на самом деле из службы эскорта. Ей-богу, какой-то затянувшийся день сурка… Тут уж, понятно, никакого творчества, я просто кормлю своих музыкантов. О каком шоу-бизнесе речь? У нас нет арт-агентов, полноценных концертных площадок для рок-групп ничтожно мало! Из нормальных – «Джокер» и «Максимилианс», «Старый рояль», но у него иной формат. Даже «Желтая кофта» на Маяковского не вполне та площадка. К «Пирамиде» - не подступиться. Другие сцены мало приспособлены, не могут обеспечить хороший свет и звук. Рок-музыку, честно говоря, не интересно играть в ресторане, куда люди идут в первую очередь покушать…
- Вы – счастливый человек?
- У меня есть две равноценные отдушины – живопись и музыка. Мне интересно жить. Меня окрыляет творчество, когда я создаю свои картины, интересна компьютерная графика, которой занимаюсь последние годы. У меня не бывает плохого настроения: каждое утро с удовольствием иду на работу. А радость мне дарит семья – супруга Алла, сын Георгий и девятилетняя дочь Агата. Я счастливейший человек.
Беседовала Ольга ЮХНОВСКАЯ.
Фото Алла ЯКУШИНА.