02 марта 2015
С Днем рождения выпускница...комсомолка, спортсменка!!!

Знаменательную юбилейную дату сегодня отмечает (и мы вместе с нею) первый и единственный директор Музея истории Казанского федерального университета, выпускница Казанского государственного университета  Стелла Владимировна Писарева.

От имени многих выпускников разных лет выпуска поздравляем нашего юбиляра. Желаем крепкого здоровья, успехов, большого творческого долголетия.

 

Как нельзя, кстати, подоспело интервью выпускницы КГУ, журналиста "Вечерней Казани" Марины Юдкевич с нашим юбиляром.(Публикуем без сокращений)

 

Стелла Писарева: «Я всегда была человеком легкомысленным!»

 

 «Хотите всему миру рассказать, какая я старая?!» - артистично хмурится Стелла Владимировна. Но когда человеку завтра будет 90, а он по-прежнему в строю – это называется не старость, а выдержка.
Стелла Писарева, создатель и директор музея истории Казанского университета, и вообще живая легенда среди татарстанских «хранителей древностей» накануне своего юбилея раскрыла «Вечерней Казани», из какого теста делаются счастливые долгожители...

- Ночью просыпаюсь и думаю о своей жизни. Надо ведь готовиться к смерти.

Знаете, в моей семье долгожителей не было. И вот я стала анализировать, почему это я так долго живу да еще и до сих пор работаю. И поняла: потому что всю жизнь - а у меня 68 лет стаж! - занималась только любимым делом. Я очень люблю свою работу, особенно когда нужно экспозицию новую сделать, музей новый построить… Вот так, ночью, пришла к выводу: хранить память о тех, кто своим трудом, талантом, подвигом прославлял страну – это настолько здорово, и здорово, что я этим всю жизнь занималась!

И второй секрет: с самого раннего детства мне очень везло на хороших людей.

…Когда я родилась, мама была студенткой Киевской консерватории. Она пела хорошо, но так как папа был военным, мы постоянно переезжали из города в город, и ей пришлось это бросить.

До 13 лет у меня было очень счастливое детство.

Папу арестовали в 1938-м. Его тогда уже перевели на работу в Киев, а мы с мамой должны были туда перебраться, когда я закончу учебный год в школе. Он служил по ведомству НКВД, занимался разведкой, большой чин был у него… И он сказал: на майские праздники приезжайте ко мне в Киев, отметим вместе.

Мы с мамой приехали 26 апреля, 27-го папа ушел на работу – и нет его. Звоним ему на работу – «Он у наркома», и так много раз… И наконец мама говорит: «Наверное, его арестовали». Больше мы его не видели.

Пока мы были в Киеве, на нашей квартире в Харькове уже был обыск, опечатали всю квартиру со всеми нашими вещами, а мы остались без вещей и без крова. Хорошо, что в Харькове в маленькой квартирке с мужем, больным открытой формой туберкулеза, жила мамина сестра – меня оставили с ними, а маме пришлось уехать к другой сестре, чтобы скрываться от ареста. Она ведь была не только жена «врага народа», но еще и работала референтом общества культурных связей с заграницей…

Полтора года я не видела маму. Позже перестали «брать» жен, и она вернулась в Харьков. Там нас и застала война.

А папа… Не так давно внучка Танюшка нашла в Интернете список расстрелянных, подписанный Сталиным – человек 20, и среди них фамилия моего папы.

Был такой поэт Павел Коган (лейтенант Коган погиб в 1942-м в возрасте 24 лет. – «ВК»). У него были такие строчки:


Люди не замечают, когда кончается детство,
Им грустно, когда кончается юность,
Тоскливо, когда наступает старость,
И жутко, когда ожидают смерть…

А я вот точно заметила, когда кончилось мое детство. В 13 лет. После ареста папы детства уже не было.

…Началась война, Харьков очень сильно бомбили. В эвакуацию ехали мы на полу товарного вагона. Доехали до Саратова, а оттуда на пароходе отправились в Раифу - там уже жила эвакуированная мамина старшая сестра. На пароходе народу!... По палубе пройти невозможно – надо через людей шагать. И тут кто-то из команды подходит к нам и говорит маме: «Пойдемте, я вам отдам свою каюту, я ведь постоянно на вахте»…

Мама была очень красивая! Когда уже после войны я приехала в Киев, мне сказали: ты, Стелла, конечно, хорошенькая, но с мамой не сравнить!

…Приехали мы в Казань, никто не встречает. Доехали до Васильево, а оттуда ведь еще 10 километров! Вышли на станции, стоим… И тут подходит женщина: «Вы, наверное, эвакуированные?». И повела нас, незнакомых, к себе ночевать. Я была поражена, мама, говорю, откуда люди такие?! А мама: «Таких людей очень много, в это надо верить»… К сожалению, не запомнила имени этой женщины…

…В Раифе была женщина, которую я с благодарностью вспоминаю всю жизнь. Она старшим лесничим была в Раифском лесхозе, Ханифа Александровна Мифтахутдинова. Она комнатку нам с мамой дала, а однажды приходит и говорит мне: «А ну-ка, одевайся сейчас же, мы с тобой едем в Казань. Будешь жить у моей мамы и учиться с моей младшей сестрой, которая тоже в десятом классе». В Раифе ведь средней школы не было.

Привезла меня в Казань в самый канун нового 1942 года. Всего одна комната в коммуналке, и в ней – мама Ханифы Александровны со своими сыном и дочерью. Вот эта девочка Фата стала моей подругой на всю жизнь. Я жила у них полтора года, с Фаточкой моей мы спали вдвоем на диванчике, ели буквально из одной тарелки и сидели в школе за одной партой.

…Маму взяли на работу в эвакуированный ленинградский Ботанический институт АН СССР и дали место в казанском общежитии Академии наук… А общежитие это было вот здесь, в главном здании университета, как раз где теперь наш музей истории. Тут стояло около ста кроватей, каждая была отгорожена или простынкой, или картоном, кто смог его достать…

…Вообще-то я всегда была человеком легкомысленным! Поэтому мне всегда было все хорошо, все весело.

…Я поступила в университет, и меня решили выбрать комсоргом. А я была единственной в университете некомсомолкой! Дочь «врага народа», я даже не пыталась туда вступить… Тогда меня выбрали старостой, но потом пригласили в комитет комсомола и сказали: срочно подавай заявление и вступай в комсомол!

…Когда я заканчивала университет, нашу группу вызвал ректор Кирилл Прокофьевич Ситников и сказал: «Получена заявка на вашу группу из Наркомата внешней торговли». Все так обрадовались: мы едем за границу! А потом все вышли, а мне Кирилл Прокофьевич сказал: «Стелла, ты же понимаешь, тебя за границу не пустят – из-за папы. Я тебе советую поступать в аспирантуру».

Аспирантуру мне предложил профессор Александр Николаевич Вознесенский. Он читал у нас историю литературы. Читал плохо, зато мог сформулировать «40 пунктов патриотизма Лермонтова»… А дипломную работу, кстати, я писала на тему «Роман Чернышевского «Что делать?» и роман Золя «Труд»», и надо было мне доказать, что Чернышевский влиял на Золя! Очень модная была тема: влияние русской литературы на западную…

В общем, после окончания университета поехала в Москву, к экзаменам в аспирантуру даже и не думала готовиться – говорю же, всегда была легкомысленной! И вот я говорю профессору: на следующий год приду к вам в аспирантуру, а пока я хотела бы поработать. И он тут же написал вот эту записочку директору музея Горького: «Славная, любезная, добрая Мария Николаевна! Я решаюсь рекомендовать Вам для Вашего музея в качестве сотрудницы С.В. Писареву, окончившую филологическое отделение историко-филологического факультета с очень хорошим дипломом и прекрасной дипломной работой…».

Эта записка решила мою судьбу. Проработала я в этом музее 18 лет – самый лучший период моей жизни.
…В 1964-м стало зарождаться наше казанское телевидение, и меня приглашали сценарии писать, передачи вести – тогда это было очень сложно, передачи ведь шли без записи, прямым эфиром… И вот мне предложили перейти туда на постоянную работу в литературную редакцию.

Тогда Владимир Михайлович Дьяконов, директор Госмузея ТАССР, позвал меня работать к себе. Нет, говорю, надоело работать в музее, иду на телевидение! А он: «А ты знаешь, что в октябре будет 150 лет со дня рождения Лермонтова? Вот видишь, огромная площадь на втором этаже – отдаю ее тебе, делай выставку, посвященную Лермонтову!». Я в этот же день поступила туда на работу. Люблю Лермонтова очень. И потом, создать такую огромную выставку – это так интересно!

Потом открыла я в Госмузее отдел истории татарской литературы. А позже довелось создавать музей Ярослава Гашека в Бугульме, руководить созданием музея Янки Купалы в Печищах, музея истории города и КамАЗа в Набережных Челнах…

…В 1978-м ко мне пришел директор научной библиотеки КГУ и говорит: «Есть к вам просьба… Мы готовимся к 175-летию университета, нужен музей». До празднования оставался год и два месяца. И истории университета я не знаю толком, и экспонатов – ноль, как я смогу?!. Нет, не пойду!

Звонили и от ректора, и из парткома, а убедил меня Валентин Семенович Королев (историк, доцент КГУ. – «ВК»). В нем была такая необыкновенная любовь к истории университета, он так рассказывал, что это за чудо – Казанский университет, и так искренне недоумевал, как можно не согласиться сделать что-то для него… И я согласилась.

…Примерно полгода я работала одна. Потом люди стали приходить, что-то приносить, давать адреса людей, которые могут что-то знать… И так однажды я узнала, что у Александра Петровича Нордена (выдающийся ученый-геометр. – «ВК») хранится личная печатка Лобачевского – праправнучка великого математика подарила ее. И я пошла к Нордену.

Конечно, начинать прямо с печатки мне было неудобно, я зашла издалека: пришла познакомиться, узнать что-то о вас, получить для музея какие-то ваши труды…Какие-то, может быть, вещи, имеющие отношение к вашей профессии… Он: «Хорошо, через неделю подойдите, я подберу». Тут я собралась с духом: «А еще говорят, что у вас есть личная печатка Лобачевского…». А он указывает на стол перед собой: «А вот она! Когда придете, я и ее вам отдам». «А вы знаете, - говорю, - ее-то я прямо сейчас заберу!».

Я просто обалдела от счастья, взяла ее в ладонь – она в форме женской головки, - и ходила по коридору в университете, всем показывала: раз есть такая реликвия, музей будет!

… Мой сын… Помню, он только начал работать в онкологии после окончания мединститута, а служительница нашего музея рассказала, что у нее муж лежит в этой больнице. Я сказала: «А у меня там сын работает» - «А кто это?» - «Владимир Муравьев». И она схватила мои руки и стала их целовать… А теперь его как врача весь город знает.

…Мне очень жаль, что наш город не имеет музея Лобачевского. Это не просто гениальный ученый, это великий гражданин России – я не знаю, кто может быть выше него из людей, работавших в Казани. Ведь сохранился ректорский дом, я предлагала там сделать мемориальный музей Лобачевского… Но единственный музей Лобачевского сейчас – в Чувашии, в Козловке (бывшее имение ученого, – «ВК»). В 1994 году мы им сделали этот музей.

…Все считают, что я прожила счастливую жизнь. Я сама не могу сказать, что она была очень уж счастливая, но интересная – точно. Рецепт, как надо жить?.. Нужно заниматься только тем делом, которое любишь. И уметь находить хороших людей… Кроме всего, я еще и счастливая мама, бабушка, и даже три правнука у меня есть. А говорят, тем, кто дожил до правнуков, все грехи прощаются!

Фото из личного архива Евгения Минеева.

 

Источник информации: Евгений Минеев