Профессия "Реставратор": как создать уникальную для российской действительности магистратуру
Сегодня мы завершаем цикл материалов о профессии реставратора. И напоследок решили рассказать о том, как создавалась магистерская программа «Реставрация историко-культурного наследия» в Казанском федеральном университете. О своем пути в профессии и о том, как стремление передавать знания привело к созданию уникальной для страны магистратуры по реставрации, рассказывает художник-реставратор высшей категории, преподаватель кафедры истории Татарстана, археологии и этнологии КФУ Светлана Буршнева.
Реставратор – это призвание. Это работа для романтиков, для людей чувствующих, неравнодушных, которые любят и ценят историю. Предметы, с которыми мы работаем, - это материальное выражение нашей общечеловеческой памяти, а без памяти нет нации, в этом я глубоко убеждена.
Я всегда говорила, что не я нашла профессию, а она нашла меня. Ни в детстве, ни в юности я не планировала становиться реставратором, и попала в эту область случайно. Когда я училась на кафедре археологии Санкт-Петербургского государственного университета, жена моего научного руководителя работала реставратором в Государственном Эрмитаже. Одновременно у них освободились три ставки – постоянные сотрудницы ушли в декрет, и они начали искать им временную замену. Мой научный руководитель порекомендовал в качестве кандидата меня. Так я пришла в Государственный Эрмитаж на два года, а осталась на 20 лет.
Начав работать с предметами из коллекций музея, прикоснувшись к ним, я осознала, что эта работа – мое призвание. В дальнейшем я много раз пыталась уйти из профессии, сменить ее, ведь музейная сфера – это особый мир, жить в котором не всегда просто, но не смогла.
Обучиться реставрации мне было намного сложнее, нежели сегодняшним магистрантам Казанского федерального университета. Когда появилась возможность устроиться Эрмитаж, чтобы выйти на работу, я нашла возможность в середине семестра перевестись в своем университете с дневного отделения на вечернее. Так начался мой путь в профессию. Мастерство мне передавали из рук в руки – меня учили всему мои старшие коллеги. На освоение всех тонкостей дела у меня ушло очень много лет – полноценным реставратором я почувствовала себя лишь через 10 лет после того, как начала работать.
Моему прогрессу поспособствовало и то, что у меня появилась редкая для 90-х годов прошлого столетия возможность получить образование в специализированном реставрационном колледже Великобритании. Такое профильное образование я получила уже спустя шесть лет работы в Государственном Эрмитаже. А началось мое реставрационное образование, как я уже отмечала, непосредственно с практики – сначала я училась, как работать с теми или иными материалами, и лишь потом нашла ответ на вопрос, зачем это нужно.
Сегодняшних магистрантов КФУ мы учим всему одновременно – даем им как необходимую теоретическую подготовку, так и возможность полноценной практики. А ответить на вопрос, для чего нужна профессия реставратора, могут лишь специалисты с большим стажем – поэтому мы приглашаем вести профильные курсы в рамках магистерской программы лучших реставраторов России из таких организаций, как Государственный Эрмитаж, Кунсткамера, ВХНРЦ им. Грабаря, ГОСНИИР, Сибирского отделения РАН. Как можно увидеть, всей душой процессу передачи своего опыта, своих знаний отдаются ведущие специалисты в сфере музейной реставрации со всей страны. Я говорю «музейной», поскольку в рамках магистратуры мы развиваем именно эту область реставрации, делая акцент на работе с предметами из археологических и этнографических коллекций. Таких образовательных программ в России пока больше нет. И я рассчитываю со временем создать в Казани, таким образом, свою школу реставрации из тех людей, которых сегодня мы обучаем всему необходимому.
Моя же преподавательская деятельность началась в 1998 году. С этого времени и до сих пор при Свердловском областном краеведческом музее работает Эрмитажная школа реставрации. Как она появилась? Экономический кризис 90-х годов прошлого столетия привел к тому, что зарплат музейным работникам не платили, реставраторы «разбежались» в поисках заработка, музейные коллекции начали приходить в упадок. И инициативные люди, среди тех, кто остался в музеях, которые болеют за свое дело, решили обратиться в Государственный Эрмитаж. Директор музея Михаил Пиотровский, с учетом того, что во время войны коллекции Эрмитажа хранились как раз в Свердловском областном краеведческом музее, принял решение откликнуться на это предложение и обучить желающих реставрации.
В первые годы существования школы реставрации Эрмитаж не только присылал преподавателей, но и вкладывался финансово в ее развитие. Система, по которой работает школа, отпраздновавшая в прошлом году свое 20-летие, довольно интересна. Она построена по принципу двухнедельных стажировок, которые проводятся сотрудниками Государственного Эрмитажа на базе реставрационных мастерских Свердловского областного краеведческого музея. Учениками в рамках стажировок выступают сотрудники музеев, как Свердловской области, так и других регионов страны. Такая система очень эффективна, она зарекомендовала себя еще с советских времен. Я была первым преподавателем, который поехал в 1998 году в Екатеринбург и дал начало работе школы реставрации.
За прошедшие 20 лет я вела подобные стажировки несколько раз. А с 2011 года начала тесно работать с Уральским федеральным университетом, где вела полноценные курсы повышения квалификации, соответствующие всем требованиям с выдачей удостоверения установленного образца. Так началось мое знакомство с миром университетского образования.
В 2015 году меня пригласили в Болгарскую археологическую школу вести один из курсов по реставрации. В ходе нее мы однажды разговорились с организаторами школы, и кто-то произнес слово «магистратура». Я сказала, что у меня есть необходимые наработки для ее открытия, представила их на рассмотрение и уехала по окончании школы домой – тогда я жила уже в Вологде, работая в Вологодском филиале ВХНРЦ им. Грабаря. Следующий звонок из Казанского федерального университета мне поступил примерно спустя полгода. Мне сказали, что магистратура по реставрации открыта и пригласили приехать провести специализированный курс.
Первые полтора года я приезжала в КФУ в качестве приглашенного преподавателя вести интенсивы – по такой же системе, как мы сейчас приглашаем других реставраторов. Но в какой-то момент осознала, что мне необходимо переехать, чтобы полноценно выстроить образовательную систему – процесс построения магистерской программы в этом случае крайне сложный. Для создания такой программы необходимо было соединить два мира – музейный с его практическим опытом реставрации и системами двухнедельных стажировок и классический мир высшего образования со всеми требованиями, которые существуют на сегодняшний день. Нам удалось это сделать, вписав в учебный план стажировки, которые в рамках магистратуры мы называем интенсивами. На четыре недели каждый семестр студенты полностью освобождены от других занятий, они занимаются только реставрацией. В течение первых двух недель осваивают одну специализацию, в течение двух последующих – другую. Мы стараемся сочетать в рамках интенсивов работу в первой половине с органическими материалами, во второй – с неорганическими. Программа курсов очень насыщенная, и преподаватели, и студенты очень устают, однако это дает свой результат – мы растим профессионалов, способных по окончании магистратуры работать самостоятельно.
Отдельную благодарность за то, что все это стало возможным, нужно выразить директору Института международных отношений КФУ Рамилю Хайрутдинову и директору Высшей школы исторических наук и всемирного культурного наследия КФУ Айрату Ситдикову. Это был очень смелый шаг с их стороны, поскольку сделать все это оказалось невероятно сложно, но они смогли преодолеть все препятствия на этом пути и создать все необходимые условия, в том числе и собственную лабораторную базу.
