Прекариат – модный термин или реально нарождающийся класс общества?

С недавних пор в научном обороте социологов, политологов и конфликтологов всё более заметное место стало занимать понятие «прекариат».  К этому термину прибегают при описании меняющейся стратификации общества в условиях глобализации, указывая, что исподволь в современном мире нарождается новый социальный класс.  Опасный класс, убеждены некоторые исследователи.  Так ли? Ответить на этот вопрос попробовали участники «круглого стола», состоявшегося на днях на кафедре социологии Института массовых коммуникаций и социальных наук (ИМКиСН) КФУ.

В дискуссии приняли участие заместитель директора по научной деятельности ИМКиСН доцент кафедры социологии, кандидат социологических наук Мария Ефлова, кандидат философских наук, ассистент кафедры общей философии философского факультета КФУ Антон Краснов,  ассистент кафедры конфликтологии философского факультета Сабина Ефимова и ассистент кафедры социологии Лилия Фахретдинова, а в роли модератора выступил совсем не ученый, а руководитель общественно-информационного центра КФУ член Общественной палаты РТ Юрий Алаев.

Последнее обстоятельство объясняется тем, что изначально вопрос,  определивший тему круглого стола, был поставлен перед некоторыми учеными КФУ университетским пресс-центром, - в контексте подготовки комментариев в связи с киевским майданом, а также параллелями между ним и протестными демонстрациями в Москве в 2012-2013 годах, то есть носил, скорее, политическую окраску.  Однако по мере «вхождения в материал» стало понятно, что такой подход оказывается упрощенным, и формат изменился.

Собственно, с предупреждения  об опасности упрощений круглый стол и начался. Мария Ефлова  продемонстрировала собравшимся пирамиду социальных иерархий современного глобального общества, как ее видит актуализировавший термин «прекариат» британский экономист Гай Стэндинг.  Согласно этому построению,  наверху, как и во все времена,  царят богачи - олигархи, плутократия, политические элиты, а на дне прозябают люмпены. Между ними, сверху вниз по степени материального благополучия,  располагаются так называемый салариат (от англ. salary — зарплата)  - люди с долгосрочными гарантиями занятости, премиями, пенсиями, медицинской страховкой и всем остальным, затем «старый пролетариат», а вот следом – тот самый загадочный прекариат.  Стэндинг относит к нему людей, не имеющих постоянного заработка и места работы, социальных гарантий и гарантий профессионального роста,  напомнила Мария Ефлова,  но под эти характеристики попадают представители самых разных социальных групп: тут и люди свободных профессий (артисты, юристы, те же журналисты-фрилансеры), которые являются,  зачастую, вполне обеспеченными, тут и трудовые мигранты, и студенты… ,Где грань, которая отделяет «прекариат» от люмпенов, скажем, или – на другом полюсе – от  классического пролетариата, также подверженного рискам неполной занятости, вынужденной смены мест работы и проживания, нередко обделенного социальными пособиями?

Модератор: Иными словами, построения Стэндинга носят умозрительный характер, нет такого класса, как прекариат?

М.Ефлова: Я думаю, да.  Тут, скорее, надо говорить о наборе социально исключенных групп. Во всяком случае, к России, да и к странам Восточной Европы, термин не применим, возможно, что-то такое наблюдается на Западе,  Стэндинг ведь ту действительность исследовал…

Л.Фахретдинова: Простите, но Гай Стэндинг (Guy Standing)  3 года, в 90-е, работал в России. Мне кажется, он  погружался и в наш материал…

М.:  И мы можем утверждать, что процессы глобализации уже в ту пору распространялись и на Россию?

Антон Краснов: Об этом можно поспорить, но я хотел бы обратить внимание на другое: рассуждая о классовой природе общества, мы не имеем право игнорировать марксистское определение пролетариата, отношения труда и капитала, труда и собственности. В статье «Принципы коммунизма» Фридрих Энгельс говорит, что пролетариат – это класс наемных рабочих, которые появляются примерно в 18 веке со становлением индустриального производства. Пролетариат не имеет ничего, кроме своего труда, который он вынужден продавать, потому что продавать ему больше нечего. Если посмотреть под таким углом зрения на прекариат, то не видно, чем он принципиально отличается от пролетариата – это тот же пролетариат, только в условиях новых производственных отношений…

М.: ...которые возникли, если продолжить рассуждения «по Марксу-Энгельсу-Ленину», вследствие появления новых производительных сил?

А.К. Скорее, в силу исчерпанности возможностей для углубления разделения труда. Многие философы и политэкономы, начиная со Смита и не заканчивая Тоффлером, справедливо утверждали, что разделение труда, углубление специализаций возможно при условии расширения пространств размещения капитала.  В 20-м веке все возможные новые рынки были открыты – последним был рынок распавшегося Советского Союза. Всё, больше расширяться некуда, все реально необходимые профессии и специализации изобретены и освоены. Начинается придумывание специализаций, грубо говоря,  референта дворника, и параллельно начинают конструироваться описания «новой реальности», появляются вот такие термины, как прекариат. Хотя в своей материально основе реальность всё та же: есть люди, производящие материальные ценности, есть люди, оказывающие услуги и есть люмпенизированные слои, которые в силу разных обстоятельств не в состоянии делать ни того, ни другого, а просто прозябающие.

М.Е.: Я же и говорю: речь может идти не о прекариате, как новом социальном классе, а именно о некоем наборе социально исключенных групп, а шире – о новых моделях поведения. И эти новые модели, на мой взгляд, присущи не только старому пролетариату, но и люмпенам, и салариату.  

А.К.: Согласен.  Ознакомившись с работой  Стэндинга, я не увидел ни одной материалистической причины происхождения класса.  К слову, понятие класса у основоположников марксизма вообще отсутствует. Его дает только Ленин в статье «Великий почин. (О героизме рабочих в тылу. По поводу «коммунистических субботников»).  Он говорит, что классом называют большие социальные группы. Но помимо самого определения он дает еще очень мощный инструмент того, как мы выделяем классы – это место и роль в системе производственных отношений. 

Нет нужды в том, чтобы выделять прекариат из пролетариата. Что пролетариат – наемный класс, что прекариат.  Видимо, господин Стэндинг не совсем знаком с принципом «бритвы Оккама»  и не знает, что не нужно множить сущности и понятия без особой на то надобности.

Не нужно множить сущности и понятия

без особой на то надобности.

 Стэндинг  берет термин аlienation – «отчуждение». И пытается его интрепретировать. На мой взгляд, здесь не нужно было заниматься самодеятельностью, а необходимо применить марксистское понимание «отчуждения». А именно – утрата человеком своей человеческой сущности в процессе производства, когда трудящемуся человеку не принадлежит ни продукт его труда, ни само производство, а он сам превращается в товар, а любой товар, попав в поле деятельности капитала, становится предметом купли-продажи.

Глобальное проституирование товара

рождает глобально проституированного рабочего. (К.Маркс)

В сущности, о том же прекариате говорил еще Элвин Тоффлер  в книге «Future Shock» («Шок будущего»). Получается, Гай Стэндинг ничего нового в науку не принес – все уже было сказано до него.

С.Е.: Я разделяю ваши сомнения, но не категорично. Вне зависимости от того, существует ли такой класс, как прекариат, или мы имеем дело с некими социально исключенными группами,  надо, мне кажется, иметь в виду, что само развитие таит в себе конфликтность, и важно вовремя увидеть, какая она эта конфликтность – созидательная или разрушительная.

М.: Именно! Что происходит с этими группами: они растут численно, они как-то меняются качественно? Мы ведь признаем, что человечество переходит от индустриальной цивилизации к постиндустриальной, соответственно, меняются формы и виды занятости,  какие-то профессии отмирают, появляются новые. Каких-то 20 лет назад такое явление, как фрилансерство, трудно было себе представить, во всяком случае, в России, сегодня же это – всё более распространенная форма участия в разделении труда, и такие формы трудовой занятости несут определенные риски…

А.К.: Для кого? Для  работодателей, для правящей элиты?

М.: Да, в первом приближении,  а в конечном счете – для сложившегося уклада жизни общества. Не так?

М.Е.: Происходит расширение теневой экономики: людям негде работать, отсюда и увеличение фрилансеров. Но их ни в коем случае нельзя выделять в какой-то отдельный класс.

Л.Ф.: Я бы хотела обратить внимание на два привходящих обстоятельства. Первое. Гай Стэндинг – не только ученый-экономист, но и ярко выраженный левак по своим политическим воззрениями. Это наложило определенный отпечаток на его исследования и выразилось в нашумевшей на Западе книге «Прекариат – новый опасный класс», которую мы, по сути, и обсуждаем. Второе, в общем, вытекающее из первого.  Как мне представляется, для Стэндинга важнее было не само доказательство существования прекариата как класса, а формирование в научном сообществе, и в политизированной части общества (глобального) привлекательной концепции прекариата. Ведь прекаризация, то есть дерегуляция трудовых отношений, делающая их нестабильными, известна давно – это закономерный итог развертывания капиталистических принципов в пространстве реальных социальных, политических и экономических отношений. «Государство всеобщего благосостояния» утвердило в своих гражданах ожидания, но какое-то время удовлетворяло их, а теперь уже не может. И это касается и США, и Западной Европы.

М.: А России?

М.Е., Л.Ф., А.К. (хором): Ну нет!

С.Е.: По-моему, мы еще в стадии роста ожиданий…

Л.Ф.: Хотя надо понимать, что мы тоже вовлечены в процесс глобализации, а прекариат, назовем это набором определенных социальных групп, есть, в потенции, протестная сила.

М.Е.: Если вдруг каким-то чудом все эти люди осознают себя как класс.

Прекариат – эта не та категория, которая  есть,

а та категория, которая находится в процессе становления.

Л.Ф.: Концепция прекариата представляет собой попытку осмысления последствий глобализации, установления международного разделения труда, мирового финансового кризиса и новой волны общественной активности.  Это хорошая критическая конструкция для объяснения противоречий процесса последовательного развития и долговременного существования среднего класса, исключенного из реального сектора экономики. Эта концепция может быть отнесена не к настоящему, а  к перспективам развития общества. Есть поле для осознания.

Но я согласна, что для превращения людей, которых Стэндинг относит к прекариату, в класс не достает одного очень важного критерия дифференциации классов – социальных претензий образа жизни.   Как нелегальные мигранты, жители третьих стран, которые, по Стэндингу, включены в прекариат, могут идентифицировать себя с выпускниками вузов?

М.: Извините, но журналистское нутро даёт себя знать. Вот те люди, которые выходили в Москве на Болотную площадь, и те люди, которые довели дело до ручки в Киеве, – это, частью своей, прекариат? Он сыграл там какую-то роль?

А.К.: Никакой.

М.Е.: На Болотную,  как, позже, и на майдан, вышли люди из абсолютно разных слоев общества. Что там делали  фрилансеры, условно говоря,  – это один вопрос. Что там делал старый пролетариат  – второй вопрос. Что там делали власть имущие  и (или) власти жаждущие – третий вопрос. Там у каждого свои интересы. 

А.К.: Для того чтобы говорить о том, что двигателем майдана стал прекариат, нам не хватает стихийности происходящих событий. Чем характеризовались первые стачки в России в начале 20 века? Стихийностью. А на майдане мы наблюдаем четко слаженную операцию, проведенную буквально по часам.

М.:  Я ведь не говорю, что прекариат был движущей силой или мозгом операции на майдане. Для того чтобы задуматься, достаточно, если обнаружится, что он был движителем, или, если хотите, пушечным мясом…

Помочь им осознать себя вначале как класс, потом как силу.

А потом эту силу можно для чего-то задействовать.

Л.Ф.: Мы немножко отошли от научного русла обсуждения, и я тогда приведу вот буквально сегодняшний пример. Я, опаздывая на круглый стол, вызвала такси. И по дороге поговорила с таксистом о прекариате. Он не знал, что это такое. Но когда я ему сказала, что это, он легко ассоциировал себя с прекариатом,  заявил, что он «член прекариата» (!), и начал говорить мне о тех проблемах, с которыми он сталкивается. Я хочу сказать, что этот термин являет собой объяснительную модель, которая может быть идеологизирована.  Теория Стэндинга может быть популярна, она вполне применима для того, чтобы манипулировать определенными социальными силами.

Надо еще сказать, что, как и многие «новые левые», Стэндинг не ограничивается теорией, но также занимается общественно-политической деятельностью, являясь одним из членов Всемирной сети базового дохода (BIEN)*. Стэндинг и его коллеги выдвигают радикальные идеи по преобразованию системы государственной поддержки населения.

Участники круглого стола сошлись во мнении, что теория прекариата неоднозначна и неоднородна, так как включает в себя идеи левые, феминистские, экологические и общегуманистические, но в то же время обладает некоторыми привлекательными свойствами,  базируясь на отрицании дискриминации, националистических идеологий и сценарии сплочения.  Во всяком случае, констатировали участники дискуссии, проблема прекариата заслуживает дальнейшего научного осмысления.

Если у тех, кто прочитал эту публикацию, есть что сказать по существу дела – милости просим, опция комментариев открыта, как открыт для ваших материалов пресс-центр КФУ. Пишите.

*BIEN, Basic Income Earth Network (Всемирная сеть базового дохода) — организация сторонников экономической модели «Безусловного базового дохода», защитников права человека на питание  в условиях господства денежных отношений. BIEN была основана в 1986 году под названием «Basic Income European Network» (Европейская сеть базового дохода). Затем в 2004 году, в связи с расширением организации, в ходе 10-го международного конгресса, проходившего в Барселоне, она была единогласно преобразована в Basic Income Earth Network (Всемирная сеть базового дохода).