Может ли реформа образования быть бесконфликтной? Ответ на этот вопрос совершенно очевиден – нет, потому что она затрагивает (как и любая реформа) интересы очень многих людей и социальных групп. Но то, что вроде бы понятно на уровне общих рассуждений, становится непонятным либо вызывает протест и возмущение, как только речь заходит о более конкретных вопросах.  Например, об уровнях и источниках зарплат.

Кажется, никто в образовательном сообществе не возражает, что один из центральных моментов реформы – это статус преподавателя. Статус этот, конечно, связан с той ролью, которую играет образование в обществе, но также не в последнюю очередь – и с профессиональным уровнем и оплатой труда.

Что касается общественного признания образования как института социализации, инструмента профессионального и карьерного продвижения и в конечном счете – социального лифта, с этим все вроде хорошо. Иначе подавляющее большинство выпускников средней школы не стремилось бы в вузы. А вот с профессиональным уровнем и оплатой труда все не так блестяще.

Как установили участники одного из недавних исследований, Россия входит в пятерку стран с самым низкой средней зарплатой вузовских преподавателей – наряду, кстати, с Китаем, Арменией, Эфиопией и Латвией. В исследовании сравнивались 28 стран, по которым были доступны такие данные. Это плохо, потому что такая ситуация отталкивает от академической вузовской карьеры способную молодежь. А тем, кто все же работает в высшей школе, это не позволяет за счет доходов от основной занятости нормально жить, вынуждает заниматься приработками на стороне, не оставляет времени на профессиональный рост и развитие (исследования, участие в конференциях, публикацию научных результатов). Потому у многих очень быстро происходит профессиональное выгорание.

В связи с этим, когда президент Владимир Путин говорит, что к 2018 году нужно повысить зарплаты вузовским преподавателям до уровня вдвое выше средних по соответствующему региону, ни у кого не возникает вопроса в целесообразности такой задачи. Вопросы возникают по поводу методов ее осуществления.

Во-первых, хорошо известно, что в большинстве субъектов РФ не выполнено другое поручение Путина, которое он дал в феврале 2012 года еще в ранге премьер-министра: довести зарплаты преподавателей до средних по региону до конца декабря того же года. Во-вторых, более или менее ясно, что такой рост – в условиях, когда экономика притормаживает, на носу – Сочи, затем – первенство по футболу, а страна никак не желает переходить на инновационные рельсы, – обеспечить можно только одним способом, и непопулярным: за счет существенного сокращения числа самих преподавателей. Потому что популистскими мерами – например, снижением заработных плат ректоров и других членов вузовской верхушки либо введением потолка для доходов группы высших администраторов – задачу не решить. Накормить всех голодающих этими «семью хлебами» Минобру, скорее всего, не удастся. Кто бы его ни возглавил к 2018 году.

Сокращения в вузах страны уже начались. В социальных сетях называют разные вузы и разные цифры, но очевидно, что процесс уже пошел. Блогосфера раскалилась, люди, причастные к высшему образованию, яростно спорят. Суть большинства постов – как бы все улучшить, ничего и никого не сокращая. Но самое главное – этот вопрос обсуждается чаще всего вне более широкого контекста. То есть уровень оплаты труда не связывается с отдачей, с качеством труда отдельных преподавателей и целых вузов, а осуществление болезненных изменений – с изменением институциональной среды в вузах, где отношения между преподавателями и руководством зачастую напоминают самое мрачное средневековье. Вот несколько типичных доводов против сокращений.

«Я – молодой преподаватель, зарплата у меня нищенская, и если начнутся сокращения, то скорее всего уволят именно меня. А убеленных сединами профессоров и доцентов, давно перешагнувших пенсионный возраст и продолжающих читать лекции по выцветшим от времени конспектам сохранят». Конечно, при сохранении феодальной системы отношений, в рамках которой подконтрольный руководителю вуза ученый совет примет выгодное ректорату решение, ровно так и получится. Но как можно изменить обстановку в вузе? Ждать, пока приедет самый главный барин и в ручном режиме будет проводить аттестационные процедуры? Очевидно, что без самоорганизации коллективов вузов все может получиться, «как всегда».

«Я лично хорошо делаю свое дело как преподаватель. Разве я виноват, что в наш вуз принимают с 50 баллами по результатам ЕГЭ таких студентов, которых научить ничему в принципе невозможно?» Разумеется, из таких студентов трудно сделать успешных выпускников, квалифицированных работников, которые будут получать достойные зарплаты, а тем самым – поднимать рейтинг вуза в глазах работодателей, абитуриентов и их родителей, стимулировать приход в вуз более подготовленных и мотивированных студентов. Но разве не вуз виноват в таком положении? Значит, нужно всем сообща, вместе с работодателями и выпускниками, думать не только об изменениях в учебном процессе, но и о том, чтобы искать свое место на региональном рынке труда, об организационных инновациях и так далее.

«От нас требуют самим зарабатывать. Но мы ведь не частная лавочка, а государственный вуз. Как мы можем это сделать?» Не только можете, если вы – высшее учебное заведение, а не просто контора по выписке дипломов, – но должны: за счет НИОКР, грантов на исследования, дополнительных платных услуг, международного сотрудничества. Если не можете – честно сойдите с дистанции!

Иначе говоря, чтобы нарисованная Путиным картина не оказалась утопической, «поработать» надо не только президенту и правительству. Самим преподавателям придется либо создавать вузовские сообщества и бороться за глубокие изменения всей системы в своих вузах, либо смириться и ждать решений свыше.