Беседовать с Юрием Анатольевичем Балашовым, легендарным редактором журнала «Казань», ставшим по признанию многих душой тысячелетнего города, не самая простая задача. За спиной Балашова не один десяток лет, преданно отданных журналистике, по праву он удостоен Сиразиевской премии за пропаганду татарского театрального искусства.
И у его журнала великое множество наград от Татарстанского «Хрустального пера» через знак «Золотой фонд прессы» России до признания в международном конкурсе «Обложка года. Учреждённое журналом издательство «Kazan-Казань», которое выпускает альбомы, книги, буклеты, плакаты работает под руководством Юрия Балашова, который еще и является действительным членом попечительского совета Национального музея РТ, почетным членом попечительского совета музея истории КФУ.
Необыкновенно скромный и интеллигентный человек, галантный мужчина с добрым голосом, приветливый и гостеприимный капитан творческой команды с удовольствием согласился побеседовать, вырвавшись из своего плотного графика, и ответить на вопросы юного коллеги, корреспондента редакции нашего сайта Марии Спирчаговой.
Корр. Здравствуйте, Юрий Анатольевич, расскажите о своем главном детище журнале «Казань», поделитесь историей создания.
Ю.А. Балашов. Мы выпускали первоначально его предшественник, журнал под названием «Панорама» на русском и татарском языках. Издание это было пропагандистского характера. До 1991 года все издания были идеологизированными и партийными. Но в стране уже начались перемены, и мы начали издание, еще тогда орган Обкома КПСС, превращать в дискуссионное. Не всегда нравилось такое нашим партийным учредителям. Но этого требовало время. Люди искали ответы на все более возникающие острые вопросы, в том числе со страниц издания. Мы же искали способ, чтобы превратить издание в полезное и интересное народу. А когда фактически произошли революционные перемены, мы зарегистрировали это издание как самостоятельное и стали искать путь, чтобы увеличить его объем и абсолютно изменить его на базе того пропагандистского издания. Можно сказать, решено было сделать совершенно новое СМИ. Нас поддержал тогда руководитель парламента Татарстана Фарид Мухаметшин, да и другие депутаты, как Борис Леушин и Олег Морозов, авторитетные далеко за пределами Татарстана люди. Так было положено начало журнала «Казань. Но это было только начало, которое не означало, что принятое решения в тот час позволит журналу появиться на свет. Заявить о своем творческом желании - не значит в реальности его реализовать. Нам предстояло пройти долгий тернистый путь. Связано это было с тем, что неоднократно надо было убеждать многих ответственных лиц, чиновников, искать творческие силы и привлекать чем-то их. Поначалу не было ни помещения, ни денег – ничего. Но постепенно мы дошли до того, что выпустили первый номер. Сказав «А», стали стараться говорить все и со временем стало легче двигаться дальше.
Корр. Скажите, нередко журнал называют брендом Татарстана, а что вы сами вкладываете в это понятие.
Ю.А.Балашов. В первую очередь это название самого конкурса от «Татмедиа», в котором мы участвуем. С моей стороны было бы самонадеянно сказать, что именно он бренд Татарстана. Но если своим голосованием в конкурсе это засвидетельствуют читатели и самое главное с помощью отклика на публикации журнала скажут, что именно это издание, отражающее главное или очень важное в культуре, в истории Татарстана и Казани, как его столицы, то мне, кажется, вот это и могло быть подтверждением, что журнал претендовал бы на бренд Татарстана.
Корр. Все-таки нелегкая это ноша столько лет руководить таким знаменитым журналом. Расскажите о своих ощущениях.
Ю.А. Балашов. Иногда журналисты, оглядывая путь своего героя, любят спрашивать, что вот если бы вы знали чего это будет стоить и по какому пути вам предстоит пройти, делали вы бы тоже самое. Многие зачастую отвечают, мол, все равно бы пошел тем же путем. Я так не могу сказать – я бы очень сильно подумал, стоит ли мне заниматься тем, чем я занимаюсь уже не один десяток лет. Хотя мне, конечно, хочется верить в то, чем мы с коллегами занимаемся, читателю это нужно. Но цена этого… Насколько она оправдана – это для меня большой вопрос.
Корр. Хочется от вас узнать о периоде, когда вы учились в университете, о каких-то ваших студенческих историях.
Ю.А. Балашов. Учился на историко-филологическом факультете КГУ. На филологическом отделении. Дружили все вместе: и историки, и журналисты. Ездили вместе на уборку картошки. Сейчас такой практики в массовом варианте нет. С первого курса меня назначили старостой. Поехали в колхоз с группой. Причем ездили не только на первом курсе. Историй, безусловно, много. Одна из них связана с естественным желанием человека везде быть первым. Если ты за что-то берешься, то ты стремишься все сделать лучше.
Вот такой бытовой эпизод. Было это в Сорочьих горах. Познакомились мальчики и девочки. Жили весело, по несколько человек по избам, по домам. Кроме того, что копали картошку, проводили и время весело: песни распевали, гуляли. А у меня в компании попались историки. И был средь них Боря Леушин. Парень крепкий, сильный, родом из деревни. У него и навык есть и опыт. Я изо всех сил старался, чтобы не отстать от него. Потому что не хотелось ударить в грязь лицом. Если уж не первый, то не последний обязательно. И так во всем. В следующем году, когда поехали, у нас было больше девочек. И тут нас заставили разгружать машину с цементом. Ни респиратора, ни других средств защиты - ничего не дали. Мы тут же выпустили газету с карикатурами, со стихами, с критикой, что негоже заставлять людей заниматься не свойственными занятиями. Вывесили боевой листок около сельсовета. Там, признаюсь, мы поймали в председательском хозяйстве курицу и, ощипав ее, на костре зажарили и съели. Каюсь, но было дело (смеется).
Корр. Закончив филфак, вы пришли в журналистику, как это случилось.
Ю.А. Балашов. Карел Чапек утверждал: журналистом человек становится обычно после того, как он по молодости и неопытности напишет что-нибудь. К его изумлению, заметку печатают и говорят: «Напишите ещё». Таким образом, человек становится журналистом в результате совращения. В чем то и у меня сходный путь «совращения». Я вообще по образованию филолог. У меня был шеф очень известный ученый Виталий Марков, которому я бесконечно благодарен. Не сказать, что у меня был азарт, и я много посвятил научным исследованиям. Там много было талантливей меня и охочих до лингвистической науки, но тем не менее после университета Марков сказал мне, мол давай лаборантом на кафедру, а потом откроется аспирантура, займешься наукой. Я написал заявление и пошел с ним к декану на подпись. Пока я шел в голове все снова прокрутил и решительно вернулся назад, заявив Виталию Михайловичу, что не буду кривить душой, это все-таки не мое.
- А что твое? - сказал он, - а что хочешь ты? Я просто сказал, что хочу в газету. Тогда мудрейший наставник говорил, что газета это суета, ты пойми, наука есть наука, а газета приходящее. Уверенно ответив, что пусть даже это так, пошел в журналистику. Тогда я был слишком наивным и не опытным и многое не понимал, но уверен был, что наука – это не мое. И я пошел туда, что попалось фактически первым. Опускаю некоторые подробности. Я поработал ряд лет и в многотиражной газете (редактором многотиражной газеты «Голос строителя» треста «Казремстрой»). Тогда это был путь многих людей в журналистике. Как, например Юрий Алаев, Альбина Лёксина. И я не жалею, что поработал именно в этой многотиражке. Одно дело, что все-таки я после школы пришел в университет. Университет - это одна среда. А я попал в иную среду – в рабочую. Там были нормальные простые люди, но не простецкие, а в том, что они, как правило, бесхитростны в общении. Я научился многому именно у них. У профессоров получаешь одно, а здесь получаешь другое и что-то очень важное и нужное. И всякое там бывало. Там были, как и везде, разные люди. Как правило, очень хороший народ. Многому научился для жизни и очень им всем благодарен.
Корр. Советы и пожелания от вас, как от мастера начинающим журналистам, которые только что пришли в профессию.
ЮА Балашов. Мастер про меня - это сильно сказано. Я думаю, что есть люди в журналистике, которые действительно имеют право называться мастерами. Я не рискну себя так называть и не хочу даже. Но я, действительно, очень много лет проработал в профессии - это да! И многое вспоминается, и со многими людьми довелось, посчастливилось пообщаться и поработать. В первую очередь скажу о важности двух вещей - не врать и не бояться иметь собственное мнение. Это не значит, что если будет возможность сказать, то можно говорить все, что хочешь. Это касается слов «не врать». Понятно, что есть и в свое время была формальная цензура, которая называлась Главлит. Неофициальная цензура существует всегда, она совершенно разная в разных изданиях. Как правило, сегодня нет полной свободы. Если ты работаешь в корпоративном издании или в частном издании – там в первую очередь определяют все деньги. Мы работаем в изданиях «Татмедиа», которые связаны с государственной поддержкой. Естественно, ты не можешь все, что считаешь, возможным высказывать. Если есть поддержка государства, то ты должен понимать - ты добровольно сюда пришел и к государству не должен и не можешь поворачиваться спиной. Это не значит, что надо в рот смотреть каждому руководителю или чиновнику. Наоборот, критика не только для того, чтобы очернять, а критика должна, прежде всего, помогать. И дело не только в том, что ты критикуешь или не критикуешь. А дело в том, что ты веришь в то, что пишешь, значит, и не врешь. Если тебе муторно, ты терпишь – то ты врешь. Лучше тогда найти другую работу, пойти в какое-то агентство или вообще сменить профессию. Потому что при другом раскладе жизнь себе будешь осложнять и калечить тем, что ты идешь против своей души, делаешь то, что делаешь – себе попрек.
А иметь собственное мнение и это не обязательно касается только политики. Это может касаться эстетических вкусов и оценок, произведений искусств. Если ты будешь только перепевать мнение известных и очень авторитетных искусствоведов, коллег и т.д. - уверен, это не будет гоже. Даже если ошибаешься, может, чего-то не знаешь, но имея собственное мнение, которое опирается на имеющиеся знания, будешь интересен читателю. Да хоть сделай солидную выборку, перелопатив сто статей по теме, выдавая такую выжимку - это будет все равно неинтересно.
К этому можно добавить нашу разработку, сделанную 20 с лишним лет назад. При подготовке первого номера журнала мы составили некую памятку авторам. Там ряд пунктов, которые авторам предлагалось придерживаться. Например, писать определенный объем, соблюдать какие-то формальные вещи. Например, был такой пункт о науке: наука баба веселая и скуки не терпит. Это приписывается Тимофею Лисовскому. Также и о собственном мнении: говорите я, а не мы. Когда говорите, имейте смелость брать на себя оценку говорить, что это «Я» так считаю. Не выступайте от имени кого-то, толпы или коллектива. Это всегда лучше, когда ты говоришь от себя. Были такие пункты, как самоценность и «последняя точность» слова. Эти слова-определения принадлежат Евгению Евтушенко. Ясность, образность, минимум профессионального жаргона. Страшный грех – банальность. Нужна новизна фактов или оценок, подходов. Самое, к сожалению, не применимое из памятки правило сегодня это то, что гонорар зависит не только от объема, но и от его качества. По сути, и сейчас это справедливо, когда-то наша редакция поначалу еще имела такую возможность и придерживалась этого пункта. Но в современных условиях об этом пункте можно говорить с сожалением.
В частности была и «формула творчества», которую предложила известный композитор София Асгатовна Губайдулина. Мы это предварили собственной просьбой. Высказали пожелание, что публикация должна стать событием. Стараться так, чтобы не было проходных публикаций. Если точно воспроизвести, то звучит так: «Прислушайтесь к нашей землячке Софии Губайдулиной. Обязательно должна быть сильная волевая формальная работа при ужасающем беспощадном душевном переживании. Беспощадно для себя нужно пережить». Она выделяет «для себя».
Формул творчества очень много. Вот она так сформулировала - две составляющие выделила: голова и сердце - ни то, ни другое отдельно не дает результат. И в музыке, и в литературе творческие процессы схожи. Творческий человек не может отрешиться от творчества. У него нет выходных. Он все время анализирует, голова все время работает. А беспощадно для себя нужно пережить – это понятно и это внешне просто сформулировано. Не лить «крокодиловы слезы», не быть сентиментальным плакальщиком - это показное и на людях может выглядеть даже привлекательно, но для творчества это не даст ничего. Ты должен пережить внутри для себя. Поэтому нам показалась эта формула лаконичной и очень выразительной. Прошло 20 с лишним лет и памятка, и эти слова не потеряли актуальности...