Вера Кострова, корреспондент "Учительской газеты", приехавшая на фестиваль в Елабугу в пятый раз, жалела только об одном - что не смогла привезти и раздать участникам форума номер газеты, в котором опубликовано ее интервью с Гузель Яхиной, автором романа "Зулейха открывает глаза", вошедшего в короткий список главной литературной премии "Большая книга" и претендующего на призовое место.

Гузель - внучка педагогов, родилась и выросла в Казани, окончила Казанский педагогический институт. Ей удалось написать потрясающую историю, в которой национальное татарское тесно переплетено с общечеловеческим. В утверждении простой истины о том, что "человечество живо одною круговою порукой добра", ей удалось подняться на немыслимую художественную высоту. Не случайно книга не оставляет равнодушным ни одного читателя.

Вере Костровой очень хотелось, чтобы в Татарстане все знали об успехе Гузель и гордились ею...

Гузель Яхина: "Это часть истории моей семьи..."

Одним из сюрпризов нынешнего сезона премии "Большая книга" стало включение в короткий список дебютного романа Гузель Яхиной "Зулейха открывает глаза". Роман буквально взорвал интернет. Судя по отзывам в соцсетях, его читают люди молодые и зрелые, искушенные и неискушенные в литературе. Одобрительными рецензиями на книгу Яхиной уже откликнулись многие уважаемые литераторы. Но даже критики романа признают: сюжет мгновенно берет читателей в плен, не отпускает, судьба главной героини вызывает горячее сочувствие. Многие уже предсказывают роману одно из призовых мест, но даже если жюри окажется чересчур строгим и взыскательным, приз зрительских симпатий "Зулейхе" уже обеспечен.

Автор романа - 38-летняя Гузель Яхина, окончившая в свое время Казанский педагогический институт, а сегодня являющаяся студенткой Московской Школы Кино - гостья нашей рубрики. Мой первый вопрос о том, чья судьба вдохновила ее на написание книги?

- Раскулачивание и кулацкая ссылка - это часть истории моей семьи. Мою бабушку раскулачили и сослали на Ангару, когда ей было 7 лет. Это было в январе 1930 года. В глухом таежном поселении Пит-Городок, недалеко от Аяхтинского золоторудного месторождения, она провела все детство и юность - до 1946 года, когда бывшим “кулакам” разрешили вернуться в родные места. В свою деревню бабушка вернулась уже совсем другим человеком - настоящей сибирской девчонкой, лучше говорящей по-русски, чем по-татарски, с сильным - “сибирским” же - характером. Она стала учителем русского языка и литературы - работала в деревенской школе, где директорствовал мой дедушка. Он был учителем немецкого языка. В школе они познакомились и скоро поженились.

Сибирский период бабушкиной жизни всегда меня интересовал. После ее смерти я начала много читать по теме - и поняла, что хочется написать про это интересную историю. Не точный пересказ биографии, а именно художественное произведение. Два года я “варила” в себе эту идею, начитывала материал, что-то придумывала, что-то даже писала... А когда поступила учиться в Московскую Школу Кино, решила, что именно эту историю я напишу как свою первую учебную работу. И история Зулейхи была мною написана сначала как сценарий. Позже я развернула его в роман.

- Как менялась сюжетная линия по мере работы?

- Очень сильно. Сначала я придумывала историю про взрослую сорокалетнюю женщину, с детьми и внуками. Потом поняла, что героиня должна быть существенно моложе - чтобы за период повествования она смогла качественно измениться, пройти метаморфозу. Поэтому Зулейхе в начале истории всего тридцать лет. Это тот возраст, когда человек еще достаточно гибок. И Зулейха, за шестнадцать лет романного времени, с 1930 по 1946 год, проходит очень длинный путь: от дремучей язычницы-крестьянки, которая кое-как существует в доме мужа под гнетом властной свекрови, - до сильной взрослой женщины, говорящей на другом языке, самой выбирающей себе мужчину, имеющей силы отпустить обожаемого сына во взрослую жизнь.

Также изначально роман задумывался как более легкий, детективный, причем в двух временных пластах: в сегодняшнем дне и в тридцатых годах прошлого века. Мне казалось, что читателю будет интереснее следить за своей современницей, которая по архивным документам расследует жизнь своей бабушки, пытается по сохранившимся деталям воссоздать ее путь. Но в итоговом варианте романа я оставила только историческую часть - собственно жизнь Зулейхи.

- Многих читателей пленил один из персонажей книги - профессор Лейбе, немец по национальности. Наряду с образом главной героини, этот персонаж - Ваша несомненная удача. Существовал ли у профессора медицины реальный прототип? Имеет ли жизненную основу история его безумия?

- Всего у одного персонажа романа есть реальный прототип - у свекрови главной героини, столетней слепой и глухой старухи, прозванной Упыриха. Этот персонаж нарисован с моей прабабушки. Саму ее в живых я не застала, конечно, она умерла более 50 лет назад, но на память о ней осталась фотокарточка, а также воспоминания родных. И рассказы эти были настолько яркими, что образ могучей старухи сложился сам собой.

Все остальные герои романа вымышлены: и сама Зулейха, и ее сын Юзуф, и красноармеец Игнатов, и полусумасшедший профессор медицины Лейбе, и паршивый урка Горелов...

А один эпизодический персонаж - с секретом. Это бывший моряк Балтийского флота и ленинградский рабочий Денисов, приехавший в деревню двадцатипятитысячником - заниматься раскулачиванием и поднимать недавно организованные колхозы. Он появляется в романе ненадолго, но внимательный читатель разглядит в описании Денисова прямые отсылки к Давыдову, герою Шолоховской “Поднятой целины” - роману, также посвященному темам коллективизации и раскулачивания, но написанному с совершенно другой политической точки зрения.

Вообще изначально мне хотелось “зашить” в роман побольше аллюзий на советские произведения о коллективизации (на книги и фильмы), но потом я поняла, что это утяжеляет историю. В итоге в тексте сохранены, кроме Денисова, еще только пара небольших отсылок к фильмам Довженко “Земля” и Эйзенштейна “Бежин луг”.

- Что Вы почувствовали, когда закончили работу?

- Конечно, радость и облегчение. Но при этом - и опустошение. Еще долгое время история не отпускала, в голове крутились куски сюжета, сцены, фразы. Только когда роман был издан, и я взяла в руки готовую, еще пахнущую краской книгу, появилось ощущение, что история “отпустила”.

- Ожидали ли Вы такого успеха и такого внимания к роману?

- Нет, не ожидала. Очень радует, что книгу читают. И особенно радует, что ее читают молодые люди - я вижу это по отзывам и сообщениям в социальных сетях. Для людей старшего поколения тема раскулачивания и кулацкой ссылки не нова, они наверняка читали об этом, многие лично знали и помнят раскулаченных родственников. А вот для молодежи эта тема очень далека - примерно так же, как Отечественная война 1812 года или Великая Смута. Будет здорово, если роман заинтересует кого-то этой темой, заставит больше прочесть или просто поразмышлять о том непростом времени.

- Да, очень хочется, чтобы роман прочитали молодые. И отлично, что кто-то уже читает и рекомендует книгу друзьям. Одна из молодых читательниц, которой "Зулейха" очень понравилась, признавалась в соцсети, что у нее сложилось свое впечатление об авторе. Девушка была уверена, что "Зулейху" написала женщина зрелая, много повидавшая и знающая, историк по образованию и роду занятий. В связи с этим мой вопрос: пользовались ли Вы архивными документами, статистикой и вообще какие источники Вам помогли воспроизвести исторически достоверную атмосферу? 

- Да, я прочитала очень много: мемуары раскулаченных и переселенных на сайте Сахаровского центра, воспоминания, диссертации, научные статьи... Благо, сейчас нет проблем с получением информации - очень многое можно найти в интернете или заказать в электронном виде.

- Что, на Ваш взгляд, удалось Вам лучше всего в этом произведении? 

- Об этом судить читателям.

- У меня есть свой взгляд на Ваш роман. Главное, на мой взгляд, чем Ваша книга отличается от всех прочих, тематически ей близких, - утверждение спасительной роли КУЛЬТУРЫ. Мысль об этом звучит в романе (и особенно в финале) очень сильно. Меня это поразило, ведь Вы еще молоды. Привел ли Вас к этому жизненный опыт или бОльшую роль сыграл опыт читательский?

 - Спасибо большое за глубокое размышление. Тему культуры как спасительного элемента я не задумывала, по крайней мере, сознательно. Скорее, спасением были друг для друга сами поселенцы - люди. В глухой тайге, на грани жизни и смерти, слетает все наносное, несущественное - религиозные предубеждения, социальные и национальные предрассудки. И человек остается наедине с человеком. Я писала книгу об этом.

- Да, это очень важная мысль: на берегах Ангары Зулейха начинает понимать, что там, где она оказалась, ни духи, которых она всю жизнь уважала, ни Аллах, которого считала властелином жизни, ей не помогут, не помогут известные с детства заповеди и табу. Надежда героини только на людей, которые рядом с ней. Это производит глубокое впечатление.

- А еще я писала о том, каким горьким может быть счастье. Да, переселенцы жили в нечеловеческих условиях, особенно поначалу. Да, они были оторваны от родных мест и близких людей. Да, они страдали. Но при этом наверняка у них случались и моменты радости - они обретали новых друзей, рожали и растили детей, любили друг друга. И это было счастье, пусть горькое.

- А финал? Была ли его концепция осознанной или финал родился интуитивно, исходя из логики развития характеров?

- Интуитивно. В такой достаточно тяжелой истории неуместен счастливый конец, но и оставлять читателя с ощущением полной безнадежности не хотелось.

- Да, ощущения безнадежности нет. Наоборот, читатель закрывает книгу со светлым чувством. Но расскажите немного о себе. Вы родились и выросли в Казани. Кому из Ваших учителей и вузовских преподавателей Вы бы сказали спасибо сегодня?

- Мне повезло учиться в очень хорошей школе - № 131 города Казани. У нас был необыкновенно сильный преподавательский состав. Особое “спасибо“ хочется сказать двум педагогам.

Наш учитель истории, Владимир Владимирович Ленский, новатор, педагог по призванию, заразил многих из нас любовью к истории, в том числе и меня. Только сейчас, по прошествии без малого двадцати лет, я понимаю, насколько нам повезло с ним. На уроках мы занимались по системе опорных сигналов Шаталова; не помнили, как выглядит учебник - весь материал Владимир Владимирович подготавливал и давал нам сам; на контрольных работах от нас требовалось не воспроизводить учебный материал, а рассуждать - мы хватали “двойки”, сердились, а в конце концов, все же пытались размышлять... Иногда целый урок посвящался чтению - мы просто читали вслух отрывки из художественных произведений о Григории Распутине, Революции, Гражданской войне.

Учительницу русского языка и литературы Викторию Альбертовну Куприянову помнят, наверное, все, кто у нее учился. Ее уроки литературы запомнились мне необыкновенным ощущением свободы. У нас всегда был выбор: каждый сам решал, какое стихотворение того или иного поэта выучить (а ведь для этого нужно было прочитать хотя бы несколько стихов автора), какую взять тему для сочинения (“в ассортименте” предлагались свободные темы; однажды даже писали продолжение пьесы “Ревизор” Гоголя).

Насколько я знаю, Владимир Владимирович и Виктория Альбертовна преподают в школе № 131 до сих пор.

А два самых главных учителя в моей жизни - это, конечно, бабушка и дедушка. Они оба были педагогами, работали в школе села Богатые Сабы и похоронены там же, на родине. Бабушка Раиса Шакировна Шакирова преподавала русский язык и литературу (кстати, в свое время учила нынешнего Главу Татарстана Рустама Минниханова). Дедушка Гильмутдин Шакирзянович Гилязиев преподавал немецкий язык. Приятно было узнать, что в школе в Богатых Сабах есть небольшой музей, и один из его стендов посвящен моим бабушке и дедушке. Их все очень любили и уважали. Сама я пошла по стопам дедушки - окончила Казанский педагогический институт, отделение немецкого и английского языков.

- Вначале по дедушкиным, а потом вышли на собственную дорогу, выбрав кино и литературу. Все-таки очень хочется, Гузель, чтобы по Вашей книге сняли фильм. Мне видится крепкий сериал в лучших традициях советских времен - фильм, от которого не может оторваться вся семья, ради которого люди в деревнях и городах бросают свои дела и прилипают к экрану. А потом, по окончании серии, долго молчат, боясь расплескать эмоции, и весь следующий день вспоминают и возвращаются мыслями, ждут продолжения и гадают, каким оно будет. Я верю, что найдется много желающих роман экранизировать, и Вы напишете сценарий. Или возьмете тот, что уже Вами написан? 

- Да, про сериал - это прямо в точку. Очень хочется, конечно, чтобы книгу экранизировали. Мой сценарий - это полный метр, то есть всего 3 часа экранного времени. Так что, конечно, если вдруг сложится - буду переписывать под сериальный формат. Держу кулачки за это.

Беседовала Вера Кострова