Сейчас никого не удивишь прогулами и опозданиями на лекции, болтовней с соседом по парте во время семинара... А между тем 150 - 200 лет назад в нашем университете все было совсем по-другому.

Лекции тогда продолжались один час и проходили до обеда. Начинались они в 8 утра и заканчивались во втором часу пополудни. Выпускник Казанского университета Н.И.Мамаев писал: «В некоторые дни недели лекции занимали все пять утренних часов, в другие четыре и три часа, никогда менее». После обеда желающие могли обучаться искусству: живописи, музыке, танцам или церковному пению.

В то время еще не было специальных учебных пособий и печатных руководств для студентов. Лекция записывалась всеми слушателями со слов профессора, затем один из студентов собирал у остальных конспекты и сводил их в один. Получившийся текст просматривал профессор, вносил поправки и только потом, окончательный вариант лекции учащиеся снова переписывали для себя. Так что писать им приходилось очень много. Некоторые обеспеченные студенты даже нанимали переписчиков из числа нуждающихся сокурсников.

Посещение занятий в XIX веке было обязательным. Но студенты не были бы студентами, если б не прогуливали занятий. Лишь некоторым профессорам удавалось сделать лекции настолько интересными, чтоб собирать полные аудитории слушателей.

Любовью и уважением студентов пользовался ректор Н.И.Лобачевский. Лобачевский-ректор практически неотделим в мемуарах от Лобачевского-ученого. Любовью и почтением проникнуты слова студента медицинского факультета 1830-х годов Н.Ф.Воронцова: «Личность нашего ректора Николая Ивановича Лобачевского чаще всего была предметом наших вечерних бесед... Все студенты без исключения его уважали, а студенты-математики просто благоговели перед ним. Глубокий ум, обширные познания, широкое понимание жизни, несокрушимая логика и необыкновенная способность говорить просто, ясно и увлекательно, благородство характера, деликатное и внимательное отношение к молодежи, преданность науке и университету - все это давало ему возможность господствовать над всем окружающим и служило неистощимой пищей студенческих бесед».

Выпускники юридического факультета конца 1840-х - начала 1850-х годов отмечали в мемуарах профессора гражданского права Д.И.Мейера. Его лекции были прекрасно структурированы, а сам он «был требователен и всячески подтягивал своих слушателей, заставлял их читать специальные сочинения, звал к себе на беседы». Воспоминания современников рисуют образ честного и талантливого ученого, смело высказывающего с университетской кафедры свои убеждения. Например, читая лекции о крепостном праве, он провозглашал необходимость его отмены, что производило неизгладимое впечатление на слушателей. По словам А.Ф.Мартынова, кумир передового студенчества Д.И.Мейер для Казанского университета значил ничуть не меньше, чем Грановский для Московского.

Слабыми, по мнению студентов, были те профессора, занятия которых посещать не хотелось. Так, по свидетельству Янишевского, к профессору А.П.Норману учащиеся ходили первые две недели, да и то лишь затем, чтоб посмеяться. Не пользовался популярностью и профессор права Г.Л.Фогель, который, читая курс, садился на кафедру, зажимал в кулаке носовой платок, подпирал им щеку и монотонно говорил: «Если кто-либо когда-либо учинит...» К таким преподавателям студенты ходили по очереди, чтобы те не читали лекции голым стенам.

В начале 1850-х в университете сложилась группа новой профессуры, в которую входили А.Н.Бутлеров, М.Я.Киттары, И.К.Бабст, С.В.Пахман. Их лекции посещали студенты практически всех факультетов. Историк С.В.Ешевский, например, «привлек в свою аудиторию не только полный состав своих обязательных слушателей, но и медиков, никогда не появлявшихся в так называемых общих аудиториях». И это несмотря на то, что голос лектора был тихим и болезненным. Он «проглатывал некоторые звуки так, как я не слыхал ни у кого, - вспоминал один из его слушателей. - Вместо к он, например, выговаривал ч, вместо л - р и наоборот».

Быт казенных (учившихся за счет государства) студентов в Казани начала XIX в. был весьма неприхотливым. Их камеры заполняли кровати, общий стол для еды и занятий, ширма, отделявшая зону для переодеваний, письменный стол и маленький ломберный столик с табуретами. Таково было стандартное убранство студенческого жилья. (Из книги Е.Вишленковой, С.Малышевой, А.Сальниковой «Культура повседневности провинциального города: Казань и казанцы в XIX - ХХ веках».)

Плохая дикция была и у сменившего Ешевского А.П.Щапова - кумира студентов начала 1860-х годов. Силу воздействия его слов описал один из студентов: «Щапов оборвал лекцию чуть ли не на полуслове и быстрым движением скрылся из зала. Онемевшая толпа расступилась перед ним с инстинктивным почтением. Несколько секунд в зале еще длилась мертвая тишина, но вдруг, как гремучий удар летней грозы, разразился страшный гром рукоплесканий. Это продолжалось с минуту, толпа не двигалась с места, продолжая рукоплескать. Профессора и сам попечитель делали то же. Потом начались какие-то восторженные крики, наконец, ко всему этому присоединился оглушительный треск мебели, ломавшейся под напором толпы, устремившейся, наконец, за профессором. Некоторые неистово стучали в пол стульями и ногами. Все куда-то спешили, бежали, сами не зная куда, и, думаю, не прошло получаса, как весь город знал о необычайном событии, совершившемся в университете».

Властителем дум казанского студенчества в 1890-е годы был историк Н.Н.Фирсов. Он «являлся в Казани своего рода московским Ключевским, - вспоминал медик М.В.Танский. - Молодой, выше среднего роста, сухощавый, с одухотворенным лицом, с зачесанными назад длинными волосами, он выглядел скорее поэтом, чем мужем ученым. Лекции читал неторопливо, плавно и гладко, хорошо выработанным литературным языком... Провожали лектора каждый раз громом аплодисментов».

Воспоминания о преподавателях встречаются практически в каждом мемуарном произведении выпускников университета. В XIX в. запоминались, в первую очередь, яркие и талантливые лекторы, которые вызывали уважение и любовь не только своим профессионализмом, но и прогрессивными убеждениями, человеческими качествами. Не меньшее внимание уделялось фигурам одиозным, реакционным, консервативным, а также и строгим профессорам.

По материалам литературного сборника к 100-летию Казанского университета «Былое из университетской жизни» и «Terra Universitatis» Е.Вишленковой, С.Малышевой, А.Сальниковой подготовили
Людмила САЗОНОВА и Луиза КАРИМОВА