Интервью с зав.отделом Китая Института востоковедения РАН А.И.Кобзевым

В рядах российских китаистов Артём Игоревич Кобзев, пожалуй, самый титулованный. Доктор философских наук, заведующий отделом Китая Института востоковедения Российской Академии наук, одновременно долгое время был деканом гуманитарного факультета МФТИ (сейчас он преобразован в департамент) и возглавляет Учебно-научный центр «Философия Востока» в РГГУ. Но сюда следует добавить ещё очень много всего: множество статей в шеститомной энциклопедии «Духовная культура Китая», один из главных редакторов и вдохновителей этого издания. Состоит в правлении Международной ассоциации «И-цзина» (Пекин), лауреат Государственной премии Российской федерации за 2010 г. А ещё – автор более 1300 статей и монографий, и главный редактор сайта Синология.Ру (synologia.ru).

А.Ш. (Альфред Шакиров): - Мы Вас знаем как обладателя очень многих регалий и очень известного синолога. В связи с этим возникает естественный вопрос: как вообще можно поддерживать такую творческую активность? Ведь за простым и потрясающе плотным перечислением кроются поездки, семинары, переводы, книги?

А.К. (Артём Кобзев): - Как-то нескромно отвечать на этот вопрос… Я – нормальный учёный и работаю в нормальном режиме, со средними показателями, другое дело, что обстоятельства нашей жизни так устроены, что многие учёные не могут организоваться. Так происходит из-за того, что приходится заниматься бытом, а не научными делами. Что касается меня лично: я ведь прожил три жизни. Первый этап – это советский период, когда я формировался как специалист и учёный, достиг формальных вершин: стал доктором наук, написал основные свои труды. Всё это было стандартно – узкая специальность, но потом – в 90-е годы пришлось заниматься самыми разными делами, и практическими и теоретическими. То есть, в 1990-е была вторая жизнь, а с 2000-х пошла третья жизнь, в которой всё стало более упорядоченным, и занятия наукой отделились от занятий материального характера, и от занятий организационно-педагогических. Три этих сферы я сумел как-то гармонизировать и разделить. Разделённость есть невлияние одной сферы на другой, то есть мои научные занятия не влияют на зарплату, которую я получаю, занимаясь конкретной работой – тем же преподаванием, и вообще своим материальным обеспечением. Вот когда эти факторы независимы, тогда и можно гармонизировать. Ведь любой научный результат требует времени и свободы, так же, как и достижения научно-организационные требуют ресурсов. И если этих ресурсов организационных нет, то ничего и не сделаешь, какие бы прекрасные идеи и не были. Так что, если эти сферы наполнены степенями свободы, тогда они эффективны.

А.Ш.: - Спасибо, Вы фактически ответили на второй вопрос. Создание энциклопедии «Духовная культура Китая» фактически скоординировало усилия всех мало-мальски активных китаистов России. Каков был вклад Казани в это предприятие и насколько вообще уровень китаистов, сформировавшихся вне традиционных центров – Петербурга и Москвы – отличается?

А.К.: - Здесь два аспекта: синхронистический и диахронистический. Здесь, как и везде, существует закон неравномерного развития: сначала что-то развивается в одном центре, затем – перемещается в другой центр, одно – в одном месте, другое – в другом. Исторические заслуги Казани в формировании синологии – безусловны, что касается энциклопедии – я считаю своей заслугой максимальное расширение круга участников этого проекта, как в пространстве, так и во времени. Задача была – охватить всё российское китаеведение, и все его достижения, пусть даже и не современные. Например, мы использовали достижения П.С. Попова, касающиеся мифологии, которые он опубликовал в 1904 году. То есть спектр фактически столетний. В гуманитарных науках, в отличие от естественных, такое возможно. Вообще, перенесение моделей естественных наук на гуманитарные и социальные неправильно, там действуют разные законы. Тем более это касается синологии, где специалисты редкие, их мало, и всегда можно в старых книгах найти что-то новое. В этом смысле, работая со специалистами отовсюду, можно задействовать и казанцев, работавших и 50, и 100 лет тому назад. (Смеётся). С этой точки зрения я не анализировал географию наших авторов, кто лучше и лучше. Совершенно очевидно, что наука в России устроена так, что, вообще – и синология, в частности, она – наука государственная. Существует вертикаль власти, и поэтому даже не надо специально разбираться: априори ясно, что всё будет сконцентрировано в столице, то есть в Москве и далее – в Петербурге, а дальше – Казань, Владивосток… То есть вклад есть, он качественно важен.

А.Ш.: - Александр Григорьевич Сторожук (зав. кафедрой китайской филологии Петербургского университета) отмечает, что петербургская школа востоковедения базировалась на казанской школе, и полагает, что нужно некоторым образом отдать долг… Вот, принимает магистрантов из казанского Института востоковедения. Понятно, что это – его личное…

А.К.: -Всё верно! Это – правильная, политкорректная даже, формула. За ней стоит реальность, в которой следует разделять прошлое и настоящее. То, что в прошлом, – это именно так; это – научный факт, и спорить нечего. Действительно, научная синология зарождалась именно здесь – в Казани, а потом – в том же XIX веке – переехала в Петербург. И переехала по той же причине, о которой я сказал выше – там столица, там центр и там – вертикаль. Отчасти и по причине сложности коммуникации, так для того центр и существует, чтобы оперативно решать проблемы административного порядка. Что же касается «отдания дани», это – второй вопрос, тоже отчасти связанный с коммуникацией. Любые научные центры в современных условиях должны «опылять» друг друга, для этого есть и технические возможности – в виде сетевых связей. Для этого есть и административно-бюрократические возможности, поскольку мы интегрируемся и в Болонскую систему, в которой главное – индивидуальный план и возможность для студента обучаться не в одном только вузе, проходя по этому индивидуальному плану. Вспомните ещё и об оптимизации расходов: это означает, что мы просто обязаны так поступать. Одни специалисты есть в одном месте, другие – в другом. В принципе так должно быть: обмен. Раньше всё решалось простым приказным порядком: некоему большому столичному начальнику нужен был специалист, он отдавал приказ, и выделялись деньги, человеку давали квартиру, его приглашали, переселяли в Москву, и всё. Сейчас это невозможно осуществить, но есть другие средства. Если можно студентам заочно обучаться по Скайпу, можно числиться в другом городе, можно, наконец, вахтовым методом…

А.Ш.: -Вы присутствовали на секции молодых китаистов нашей конференции, прослушали их доклады. В связи с этим, вопрос такой: что бы Вы посоветовали нашим студентам, и, может быть, какие направления были бы интересны нашим преподавателям? Что мы в дальнейшем можем передать нашим преемникам?

А.К.: - Давать конкретные рекомендации сложно, потому что не существует рычагов руководства такой сложной и штучной наукой как востоковедение и синология. Тут в принципе действует знаменитая максима: «Кадры решают всё». То есть – каждый специалист уникален, вокруг него должна происходить какая-то кристаллизация. Если вам нужна другая специализация, вы себе лоб разобьёте. Можно это организовать, отправив свои на учёбу, как раньше в России и было. Скажем, отправили специалистов Германию. Такая технология возможна. Что касается студентов-китаистов, то жирным плюсом является их заинтересованность. Тут ваше большое достижение, что в Казани я увидел у студентов явное стремление к науке, к профессиональным занятиям наукой, к продолжению образования в магистратуре, аспирантуре и так далее. У нас, в Москве, более прагматичный подход. Наши студенты-китаисты не стремятся продолжить образование, ибо достижение уровня бакалавра им даёт достаточную зарплату в практической сфере. Что-то порядка 50 – 60 тысяч рублей в месяц. То есть в Москве отсутствует стимулирующий механизм для перехода в науку, а у вас в Казани он есть. Я говорил с вашими студентами, и убедился, что такой механизм есть. Другое дело, что после посещения секции, сложилось впечатление, что студенты пытаются излагать уже известное, то есть, нет попыток поиска каких-то самостоятельных тем, острых и задиристых, иными словами новых. Исследование всё-таки предполагает стремление к тому, что неизвестно. Существует всё-таки некое противоречие между педагогикой и научным исследованием. Впрочем, оно всегда и было: существуют преподаватели, которые хорошо знают какие-то важные вещи, они помогают понимать и обобщать, но они ограничены неким натоптанным полем известных вещей. И наоборот – на конференции я встретил учёных, которые копались в деталях и добывали нечто новое. Всё-таки я думаю, что следует в студентах «поисковый инстинкт» развивать. Есть психологи, которые утверждают, что весь интеллект человечества построен на «поисковом инстинкте»; это вообще – главная функция,  которая породила Homo Sapiens. Любопытство – основа науки, этого мне немножко не хватало в услышанном на молодёжной секции. Потому формат конференции хорош: приезжают новые люди, говорят о вещах, о которых студенты и слыхом не слыхивали, появляется новый взгляд на вещи.

А.Ш.: -Спасибо Вам большое!

Интервью проводили:

Шакиров, Альфред Ильдарович, кандидат исторических наук, доцент

Мартынов, Дмитрий Евгеньевич, доктор исторических наук, доцент.