Галина Мотова о профессионально-общественной аккредитации

25 программ подготовки БФУ им.И.Канта проходят процеруру профессионально-общественной аккредитации. О процедуре профессионально-общественной аккредитации и её отличиях от государственной аккредитации рассказывает Галина Мотова, заместитель директора Нацаккредцентра.

25 программ подготовки БФУ им.И.Канта проходят процеруру профессионально-общественной аккредитации. Это необязательная процедура, наоборот, вузы сами заказывают подобную экспертную оценку. О процедуре профессионально-общественной аккредитации и её отличиях от государственной аккредитации рассказывает Галина Мотова, зам.директора Национального центра профессионально-общественной аккредитации, главноый редактор журнала "Аккредитация в образовании".

— Галина Николаевна, странная ситуация: государственные вузы сами обращаются в независимое учреждение - Национальный центр профессионально-общественной аккредитации - для прохождения экспертизы, хотя есть Рособрнадзор и государственная аккредитация. Как вы полагаете, зачем это вузам?

— Во-первых, во всех областях, не только образовании, востребованы аудиторские услуги. Одно дело, когда приходит проверяющий, цель которого — найти недостатки и недочёты, чтобы наказать. В этом случае ваша задача — показать как можно меньше, спрятать. Конструктива в этом мало. Другое дело, когда приходят коллеги, которых вы сами пригласили. Они не хотят наказать, их цель — помочь: сориентироваться, что-то улучшить, обратить на что-то внимание. В этом случае вы будете заинтересованы как можно больше показать, чтобы обсудить, получить консультацию, услышать мнение.

В своём приветственном слове ректор Андрей Павлович Клемешев обратил внимание, что БФУ им.И.Канта в последние годы пережил быстрый рост. И естественно, есть связанные с этим проблемы: например, расфокусировка направлений деятельности, на какие-то вещи просто некогда было обращать внимание. И в таком конструктивном, доброжелательном диалоге с экспертами в рамках аудита можно понять: а туда ли мы движемся? то ли мы делаем? Это такой взгляд со стороны, который очень необходим для развития.

Здесь есть ещё такая проблема: когда мы не знаем, как живут и работают другие, формируется убеждение, что «мы самые лучшие». Это как у Жванецкого: «если других туфель не видел, то наши вот такие!». Нельзя замыкаться в своей скорлупе — не будет развития.

И наконец, очень важен аспект независимости. Это общемировая практика: если вы хотите получить объективную оценку, то нужна независимая экспертиза. Конечно, кто-то скажет, что нельзя быть абсолютно независимым: всегда найдутся какие-то знакомые, бывшие коллеги и т.д. Тем более в сфере образования. Поэтому в нашем случае нужно говорить не о независимости, а о множественной зависимости, о  сочетании множественной заинтересованности.

— Поэтому в составе комиссии 5 человек?

— Да. В каждой комиссии 5 человек: трое из академической среды (причём двое иностранцев), один представитель работодателей и один студент из другого вуза. Очень важно соблюсти этот баланс. Часто декларируется, что в вузе главный — студент, а на деле главным является ректор или даже отдел закупок. Поэтому если всё же вуз работает ради студентов, то без их мнения нельзя адекватно оценить работу. А работодатель по сути это потребитель тех специалистов, которых готовит вуз. И без обратной связи от бизнес-сообщества тоже нельзя получить комплексную оценку.

— Галина Николаевна, в рамках профессионально-общественной экспертизы эксперты оценивают качество образования. Но где точка отсчёта? Каким должно быть образование? Наш университет носит имя Иммануила Канта, который как-то сказал, что детей нужно учить не для настоящего, а для будущего. Это наш случай?

— Сложный вопрос. Ни у кого нет ответа, что такое качество образования. Споры идут на всех уровнях во всём мире. Например, в США есть чёткие стандарты качества, которым нужно соответствовать. А в Японии считают, что соответствовать стандартам мало, нужно их превысить. И показатель качества — это то, насколько вуз превосходит стандарты.

Для нас же важно не соответствие каким-то нормативам, а соответствие ожиданиям: абитуриентов, работодателей, общества.

А вообще это сложный философский вопрос о яйце и курице: работодатель должен формулировать заказ вузу или вуз должен генерировать знание, опережая запросы производства? Сейчас Россия озабочена созданием профессиональных стандартов, чтобы работодатели определили свои запросы и требования к специалистам, и в соответствии с ними будут корректироваться образовательные стандарты. Я думаю, что это тоже одна из крайностей. Нередко получается так, что реальные производства, компании технологически отстают от вузов. И если они будут формулировать заказ для действующего сегодня (далеко не всегда инновационного) производства, то у вузов не будет стимула к развитию. По моему глубокому убеждению, образование должно работать на опережение, т.е. университет должен быть генератором инновационных идей и заявок на будущее. Это очень важно.

— Мы пришли к проблеме того, что в нынешней сложной международной и экономической обстановке в триаде государство — университеты — бизнес как раз у бизнеса самый маленький горизонт планирования, нет долгосрочных стратегий развития. А потому он и не может сформулировать заказ образованию.

— Да, это беда для нашей страны. И хорошо, что в составе наших комиссий в Калининград приехали 4 экспертов и ещё четверо наблюдателей из Китая. Можно по-разному относиться к тому, что этой страной до сих пор управляет коммунистическая партия, что их дети получают коммунистическое воспитание. Но с другой стороны, у них есть четко сформулированная идеология. Хуже, когда нет никакой. Можно критиковать коммунизм в Китае или излишний «америкоцентризм» в США, но какая-то государственная идеология в России должна быть. Без неё размываются общественные цели, идеи и идеалы. Ведь свято место пусто не бывает: если нет государственной идеологии, её место замещают другие убеждения. Тот же исламизм или ещё что-то. Без государственной политики молодёжь будет потеряна. А бизнес живёт в ещё более нестабильной ситуации, без чёткой государственной политики.

— Если вернуться к качеству образования, по каким критериям происходит оценивание вузов?

— В первую очередь, учет мировых тенденций интернационализации и глобализации высшего образования. Мы стараемся учитывать лучшие отечественные и  зарубежные практики. Наш Центр является полноправным членом европейской и азиатско-тихоокеанской сетей аккредитационных агентств. Мы стараемся находиться в общемировом контексте лучших практик в технологии оценивания. Центр имеет опыт работы в области аккредитации с 1995 года. И мы единственный в России центр, который обеспечивает такие подходы. Но дело даже не в этом. Мы стараемся не просто дистанцироваться или создавать альтернативу государственной аккредитации, нет! Необходимо дать нечто большее: не просто аккредитовать, а принести пользу вузу. Это возможно достичь, если рассматривать нас как аудиторов, которые могут ответить на вопросы: куда дальше двигаться вузу? Как совершенствовать педагогические технологии? Что нужно скорректировать? Что мешает достижению поставленной цели? Соответствуют ли ресурсы и план работы миссии и целям развития университета? Это очень тяжёлая задача. Сравнить с эталоном проще: вот эталон, вот вуз — разница видна. А вот дать рекомендации, конкретные советы — сложно. Поэтому мы привлекаем лучших экспертов. Это вызывает сложности, потому что часть из них — иностранцы, нужен перевод, визы, сопровождение. Но их взгляд особенно важен, ведь они не погружены в российский контекст, а по-другому оценивают ситуацию.

Отсюда вытекает, может быть, самое важное. Есть такое понятие — excellence. Не буду его переводить на русский, чтобы не потерять часть смыслов. Сейчас даже в российских вузах создаются центры excellence. Они ориентированы на образование и на науку. Так вот наш Национальный центр профессионально-общественной аккредитации занимается excellence в оценке качества образования. Это означает системный подход ко всем вопросам.

Мы работаем только с лучшими университетами, такими как БФУ имени Канта, и стараемся использовать только лучшие технологии и методики в оценке качества. Кроме того, если говорить об экспертизе качества, то и качество самой экспертизы должно быть высочайшим. И задача координаторов (нас в Калининград приехало 5 человек) состоит в том, чтобы обеспечить высокое качество экспертизы, которую проводят приглашённые нами эксперты.

— Вот мы и подошли к самому интересному вопросу: как работают эксперты? Вот пришли они в наш университет в 10-00 и что?

— На самом деле, работать они начали месяц назад, когда мы выслали им отчёты по самообследованию, которые подготовил сам вуз, и ссылки на сайт. Их задача — изучить как можно больше информации по той программе, которую они будут аккредитовывать: содержание, кадры, учебный процесс и пр. Примерно за 2 недели до приезда они начинают общаться друг с другом, обсуждать результаты своего мониторинга, выявлять неясности, проблемные области, т.е. формировать вопросы для дополнительного изучения. И когда они приезжают в вуз, в отличие от государственной аккредитации, они не смотрят программы и прочую документацию. Это всё они уже изучили. Им важно общение с преподавателями, студентами, партнёрами вуза, работодателями, выпускниками — насколько то, что написано в документах или на сайте, соответствует действительности. И приезжая на место, мы стараемся сделать так, чтобы эксперты смогли пообщаться как можно с большим количеством людей.  Важно понимать, что эксперты не стремятся перепроверить информацию, которая содержится на сайте или в документах, а сделать выводы о реальном состоянии дел и выработать рекомендации, как улучшить ситуацию. 

Но не менее важно, чтобы и участники этих встреч почувствовали искреннюю заинтересованность экспертов и их желание помочь, чтобы это был обоюдополезный диалог. Вот сегодня я наблюдала, как преподаватели вышли после общения с экспертами и живо обсуждали эту беседу. И говорили, что вопросы были неожиданные, заставляющие посмотреть на работу под другим углом.

— Возможно, это один из самых важных аспектов такой внешней экспертизы — спровоцировать рефлексию сотрудников, чтобы они вышли из рутинности, из привычных схем, и посмотрели на свою работу с другой стороны, в новом ракурсе.

— Да. Ведь что скрывать: текущей работы так много, что преподаватели и другие сотрудники идут по проторенной колее и не видят, что вокруг происходит. Нет ни сил, ни времени. А когда приходят коллеги, да ещё и из других систем образования, и задают вопросы, выходящие за рамки повседневности, но связанные с чем-то важным: целями, задачами, стратегией… Это крайне ценно.

 Например, вот сегодня слышала такие вопросы: почему у вас слишком большая нагрузка? Кто определяет место практики для студентов? Кто влияет на закупки: вы сами или какие-то административные сотрудники? — это те вопросы, которые наполняют рабочий процесс осмысленностью, выявляют нелогичность или неоптимальность каких-то процессов.

— Те рекомендации, о которых вы говорили, они будут оформлены в какой-то документ или это устный отчёт перед отъездом из Калининграда?

— Это документ, конечно. Мы никогда не уезжаем, не сказав «до свидания». Т.е. после завершения работы комиссий будет общая встреча, на которой председатели комиссий подведут предварительные итоги. Затем, вернувшись домой, через 2-3 недели они подготовят письменные отчёты, в которых отметят достижения и те области деятельности, которые требуют внимания и улучшения. Этот отчёт утверждается всеми членами комиссии, только после этого мы его пересылаем в вуз. Вуз не имеет права вносить в него изменения, только исправлять фактические ошибки (в цифрах, датах). После этого мы готовим документы для аккредитационного совета. И уже совет принимает решение об аккредитации или неаккредитации программы.

— Долгая процедура.

— Долгая, но в социальных системах нельзя принимать поспешных решений. Решения, которые лежат на поверхности, чаще всего в долгосрочной перспективе неверные, они решают тактические задачи, но не соответствуют стратегии. Как раз наша задача наша задача — вместе с вузом подняться над повседневностью и увидеть горизонт.